Рюрик Ивнев
Пламя пышет
Пламя пышет
«Смотреть на глуповатые лица…»
Смотреть на глуповатые лица
Иногда весело. В них есть
Особая прелесть. Любовь струится
И убегает лесть.
Обыкновенно-ровные зубы,
Немного томные глаза,
Цвет лица сурово-грубый,
Как гроза.
Но в них, голубовато-глуповатых,
Есть что-то хорошее всегда.
Так на накате
Блестит вода.
«Может быть, моя беспомощность Вам нравится…»
Может быть, моя беспомощность Вам нравится
И на мою безалаберность смотрите снисходительно Вы,
Если Вам мысль внезапная, нежная явится –
Вы не смотрите в глаза мои, обведенные каймой синевы.
Я не знаю ничего. Что было? Что будет далее?
Знаю только, что встретились наши взоры вчера,
А сегодня уже мы держали друг друга за талию
И наши губы распустились, как веера.
Может, я сказал много лишнего и ненужного,
Но сегодня большой праздник (не скрою) для меня.
Неужели Вы не чувствуете дыхания ветра южного
И колебания, содрогания соснового огня?
«Два фонаря желтых, светлых…»
Два фонаря желтых, светлых
Горели на лодке. Тишь.
Два глаза светлых
Улыбнулись. Шелестел камыш.
Кто-то повернул весла…
Была темная ночь.
Упали весла.
Упования – прочь.
Два взгляда светлых,
Светлых очей,
Два огня желтых, светлых
Фонарей.
«Я стихами залью свою душу…»
Я стихами залью свою душу,
Утолю свою горе на миг
И пойду сквозь моря и сквозь сушу,
Обезжизнившийся старик.
Песня будет в ушах раздаваться:
Ты ушел, отошел и исчез.
Никогда я не буду смеяться,
Пусть врачует меня темный лес.
Дорогой, Изумительный Боже,
Помоги усыпить мне любовь
И из листьев последнее ложе
Для раба Своего приготовь!
«Влюбленность и движенье и схватка…»
Влюбленность и движенье и схватка
Молнедающих черных глаз.
Я трясусь – от лихорадки-ли
Или от того, что горю, как газ.
Вот лицо… Я заворожен им!..
Вот другое… И снова огонь.
Мое сердце! Ведь оно было сожженным,
Я поднес к нему свою ладонь.
Я горю, весь горю и читаю
И читаю в молнедающих глазах.
Потом тихонько вздыхаю
И печаль у меня на губах.
Я о чем-то сожалею тихо,
Я о чем-то жадно молюсь.
Вот влюбленность, как огненный вихрь.
Ты во мне, я в тебе кружусь!
«Мне кажется, что я отдал бы и душу…»
Мне кажется, что я отдал бы и душу, и деньги, и платье,
Чтобы быть около Вас, в Вашем объятье,
Но это почти неосуществимо
И я прохожу, опечаленный мимо.
Оживленно и разноцветно на пристани…
На том берегу – лес лиственный.
Но к чему мне все эти прелести!
Я весь в Ваших зрачках, в Вашем шелесте.
«Опьяненный запахом воды…»
Опьяненный запахом воды
И подгнивших деревянных балок,
На пристани проталкиваюсь сквозь ряды
Торговок, предлагающих молоко и сало.
И как-то легче на душе от тесноты,
От русских платков, косынок и шапок;
Забавно видеть, как, раскрыв рты,
Мальчуганы синеглазые топчутся косолапо.
И не хочется, досадно возвращаться, но гудок
Настойчиво призывает к каютам.
Волосы шевелит легкий холодок
И пахнет каким-то особенным уютом.
И, когда отходит, попыхивая, пароход,
Мне кажется, что я покидаю свой родной город.
Хорошо еще, что ясен небосвод
И что я так чертовски молод!
«Среди длинных уличных кочек…»
Среди длинных уличных кочек,
Среди странных, горящих глаз
Надеваю я темный платочек
И бегу в назначенный час.
И витринных улыбок не вижу
И колесных упругих угроз.
Надеваю длинную лыжу.
Поздний вечер. Колкий мороз.
«Я – портной, торгую очень бойко…»
Я – портной, торгую очень бойко.
Шелк, парча, костюмы и пальто.
У меня особенная кройка
И со мной не смерится никто.
Для детей и взрослых я умею
Свой фасон единственный найти.
Даме полной утончу я шею,
Красоту сумею навести.
Я – портной. Мои товары – буквы.
Их сложу и выйдет мадригал.
Ах, от книг моих не оторвете рук Вы,
Ведь не даром я страдал, грустил, писал.