— Мне не нужно было ему ничего шептать, дорогая. Я просто пощекотала ему шею. У Гаррика есть одно очень-очень чувствительное место на шее.
— И это его так возбудило?
— Да, очень.
— Так ты его спровоцировала? Стыдись, мама! — сказала Кристен в шутку.
— Чего мне стыдиться? Того, что я средь бела дня провела в удовольствие часок с твоим отцом? Хотя для него это было неожиданно, ведь он торопился на пристань. Иногда женщина должна сама проявлять инициативу, если муж слишком занят.
Кристен хихикнула.
— А он возражал как-нибудь? Ведь ты отвлекла его от погрузки?
— Что ты хочешь этим сказать?
Кристен улыбнулась, она знала, что отец, конечно, был не против.
Ее мать была не такая, как другие матери, она и выглядела не так, как другие. Бренна отличалась от других женщин не только смоляным цветом волос (родом она из кельтов) и теплым взглядом серых глаз, но и тем, что выглядела намного моложе своих лет: невозможно было предположить, что у нее такие взрослые дети. Ей было около сорока лет, но выглядела она значительно моложе.
Бренна Хаардрад была женщина необыкновенной красоты, и Кристен очень повезло, что она унаследовала черты лица своей матери, но ее рост, волосы цвета соломы, аквамариновые глаза — все это было от отца. Она должна благодарить Бога, что не такая высокая, как отец и братья, хотя высокий рост здесь, на севере, никого не удивлял. На родине Бренны это, конечно, было бы недостатком, так как там Кристен была бы выше многих мужчин.
— Но ты дожидалась меня вовсе не для того, чтобы задавать нескромные вопросы, — сказала Бренна.
Кристен опустила глаза.
— Я подумала, что, может быть, теперь, когда отец в хорошем настроении, ты смогла бы поговорить с ним и попросить его…
— Не отпустит ли он тебя с братом? — закончила вместо нее Бренна и покачала головой. — Почему это путешествие так важно для тебя, Кристен?
— Я хочу найти себе мужа.
Итак, она высказала наконец свое желание, с отцом она не могла бы говорить об этом серьезно.
— А ты не думаешь, что здесь тоже можно найти мужа?
Кристен посмотрела в нежные серые глаза.
— Я не люблю здесь никого, мама, а я хочу любить так же, как ты — отца.
— Ты перебрала всех, кого знаешь?
— Да.
— Ты хочешь сказать, что предложение Шелдона не примешь?
Кристен не хотела говорить родителям о своем отказе так скоро, однако она кивнула.
— Я люблю его, но я люблю его, как брата.
— Итак, ты хочешь выйти за чужеземца?
— Ты сама замужем за чужеземцем, мама.
— Но твой отец и я уже знали друг друга довольно продолжительное время, прежде чем мы признались друг другу в любви и поженились.
— Я думаю, мне не понадобится много времени для того, чтобы понять, что я влюблена.
Бренна вздохнула.
— Во всяком случае, я вооружила тебя знанием, которого не имела сама, когда познакомилась с твоим отцом. Хорошо, любимая, сегодня вечером я поговорю с Гарриком, но не надейся, что он изменит свое решение. Честно говоря, я и сама не хочу, чтобы ты уезжала с братом.
— Ах, мама…
— Дай мне сказать. Если Зелиг вернется к сроку, я уговорю отца, чтобы он взял тебя в путешествие на юг. Там тоже можно встретить жениха.
— А если к его возвращению лето закончится?
— Тогда надо будет ждать весны. Если мне суждено выдать тебя замуж в южной стране, так уж лучше в следующем году… тебе надо расстаться с мыслью прямо сейчас найти мужа.
Кристен покачала головой. Дело не в этом. Ей нужно уехать отсюда, от опасности, которую представляет для нее Дирк, но об этом она не может сказать даже матери.
— Но тогда я стану на целый год старше, — заметила Кристен, надеясь этим заставить мать сомневаться.
Бренна, улыбаясь, рассматривала дочь. Кристен даже не представляла себе, как она желанна.
— Возраст для тебя не играет никакой роли, поверь мне, любимая. Если разнесется слух, что ты ищешь мужа, мужчины будут биться за тебя, как это уже было здесь. Один год ничего не изменит.
Кристен ничего не ответила. Они сели перед открытой дверью, куда задувал теплый ветер и через которую проникал в покои дневной свет. Большой каменный дом, построенный еще ее прадедом, не имел окон — это служило защитой от зимних холодов. Кристен помогала Бренне изготовить настенное полотно, у матери на это не хватало терпения.
Импульсивно Кристен спросила:
— А что бы ты сделала, мама, если бы очень хотела уплыть на этом корабле?