— Лин, Лин, подожди, — глухо перебил её Макс. — На самом деле ему хреново, очень хреново. Но я не знаю, где он сейчас. Если бы от меня что-то зависело, я бы не раздумывая отдал ему три литра своей дурной крови, лишь бы только этот придурок поскорее очухался.
— Я так и знала, я чувствовала. И мне всё равно, что он там надумал себе! Я знаю, каким он может быть упрямым, но я упрямее! Можешь так и передать ему!
— Всё же наш Док везунчик.
— Что? — всхлипнула Лина.
— Я говорю, давай, дерзай, девочка Дороро. Может, у тебя и получится.
— Что ещё за девочка Дороро? — Лина сглотнула слёзы, не совсем поняв интонацию Макса.
— Погугли, узнаешь. — спокойно выдал тот и связь прервалась.
— Ну что? — Лёха наконец обнаружил своё присутствие. За всё время разговора он и слова не проронил, так и сидел на стуле, уткнувшись в телефон. Лина пожала плечами и отвела глаза. Ничего нового она не узнала, да и рассказывать не было никакого желания. Всхлипнув напоследок, она утёрла слёзы.
С любым другим парнем Лина, возможно, и усомнилась бы в своих душевных порывах, но Фил… Это же Фил. Он близкий, почти родной человек, потерявшийся, сбившийся с пути. Разве может она отвернуться, переступить через него и пойти дальше, зная, что он страдает? Да у неё душа не на месте!
В зале раздался голос Марты, и Лина очнулась от мыслей. Милые родственницы вышли из кухни и расположились перед телевизором на диване.
— У Линочки был очень тяжёлый ответственный год, — в сотый раз повторила Марта. — А следующий будет ещё тяжелее. Шуточное ли дело — учиться в консерватории. Бескровная требовательный педагог, она даже на лето ей задание задала, вон. — Марта указала на стопку нот, аккуратно сложенных на журнальном столике возле пианино. — Придётся брать с собой. А я считаю, что хотя бы на пару недель можно забыть о музыке. Ничего, не убудет. Но Линочка очень ответственная. Думаю, две недели на море будет достаточно, чтобы набраться сил. Эмма сняла домик с пианино, прямо на побережье, там такой экзотический сад. Лина, Лина, иди скорее сюда. Ты ещё не знаешь, какой я тебе сюрприз приготовила! — воскликнула Марта.
Лина скрепя сердце вошла в зал, настороженно глядя на мать и остановилась напротив дивана. Марта выдержала долгую красноречивую паузу, во время которой в ушах у Лины барабанной дробью отдавался пульс и сердце готово было выпрыгнуть из груди. Мама, бедная моя мамочка!
— Лина, — торжественно объявила та, — домик в Портофино — это ещё не всё, чем я хотела порадовать тебя. В конце июля мы едем в Австрию, я взяла билеты на мюзикл «Нотр-Дам-де-Пари», золотой голос Квебека, Брюно Пельтье. Я же знаю, как ты мечтала попасть на него!
Лине показалось, что перед глазами всё поплыло, а воздух в комнате накалился и стал тяжёлым, как свинец.
— Мама, пожалуйста, хватит! — хрипло прошептала она, скрестив на груди руки. — Хватит давить на больное и решать за меня! Я не поеду к тёте Эмме! Я остаюсь дома!
В зале повисла тягучая тишина. Марта так и застыла с открытым ртом, явно впав в ступор. Сколько так продолжалось Лина не понимала, она и сама была на грани обморока. Ноги сделались ватными, ладони дрожали, сердце ухнуло куда-то в желудок.
— Какая муха тебя укусила, Лина? — Эла первой подала голос, с грозным видом поднимаясь с дивана. — Мама делает для тебя всё возможное, лишь бы угодить. А ты!
— Я не могу ехать. Не поеду! — упрямо повторила Лина. — И не спрашивайте меня почему. Просто смиритесь с этим. Мама может отдохнуть одна, а я… я останусь дома, и точка!
Марта наконец обрела дар речи и, громко простонав, промокнула кухонным полотенцем, проступивший на лбу пот.
— Я так и знала, что тут что-то нечисто, я так и знала! — заголосила она. — Ходит как в воду опущенная. Признавайся, это всё из-за Филиппки? Из-за него? Вот сучонок! Глаза б мои его не видели! Стояли на площадке, обнимались, как голубки. Не успела встретиться с ним, и все наши планы пошли насмарку. Послушай, Лина, послушай меня, доченька, ни один парень не стоит здоровья и нервов матери. Тем более такой как он! Ты должна, ты просто обязана поехать, а Полянский твой подождёт. Там Ник, Эмма…
— Лина, это правда? Это всё из-за Филиппа⁈ — Эла не сводила с Лины пытливого взгляда.
— Мама, Эла, пожалуйста, — взмолилась Лина, — не спрашивайте меня ни о чём! Просто поверьте мне на слово. Мне очень нужно остаться в Москве! С Ником я всё уладила, я говорила с ним и ещё поговорю, и он не против подождать меня до осени.
— До осени⁈ — Марта схватилась за сердце. — Эла, Эла… что же это делается? Ты срочно должна повлиять на неё, ну скажи ей… скажи!
— Да что ты вытворяешь? — возмутилась та. — Если это действительно из-за Полянского, то это крайне несерьёзно. Бесполезно поучать тебя и приводить личные примеры, ты всё равно сделаешь по-своему. Глупая, глупая девчонка.
— Вы не можете меня заставить и насильно впихнуть в самолёт! — чеканила Лина каждое слово.
— Бессовестная. Сколько я с тобой носилась, и вот благодарность. Выросла детка! — Марта демонстративно поднялась с дивана и скрылась в спальне, громко хлопнув дверью.
— Так всё это представление действительно из-за Филиппа? — изумлённо воскликнула Эла. — У меня в голове не укладывается. Я удивлена и очень разочарована! Я уже говорила и повторю ещё раз: мне не нравятся эти парни! Филипп всегда был проблемным мальчиком. Не думаю, что сейчас что-то изменилось. И я бы не хотела видеть его рядом с тобой!
— То есть я не должна встречаться с ним только потому, что он не нравится тебе и маме? — вскинулась Лина.
— Я видела его в неадеквате, мне этого достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы, — приглушённо сказала Эла, оглядываясь на дверь спальни. — Я не говорю о том, что ты расстроила маму, разрушила все её планы. Ты хоть представляешь сколько денег потрачено на всё это удовольствие?
— Деньги-деньги! Да сколько можно? — Лина стиснула зубы, возведя глаза к потолку. — Если хотите, я устроюсь куда-нибудь на лето и всё отработаю.
— Не говори ерунды, только этого не хватало, — с тяжёлым вздохом отмахнулась Эла. — Да-а-а, весёленький сегодня денёк.
Разговор вышел слишком эмоциональный. Известие о том, что Лина не едет, Марта восприняла с бурным протестом. Весь день просидела в своей комнате: рыдала, пила корвалол, припоминая свои ошибки, однако слишком быстро сдала позиции. Видно, подсознательно была готова к такому повороту событий.
К вечеру страсти улеглись и всё семейство собралось за ужином на кухне. Эла как могла сглаживала конфликт, приготовила яичницу с беконом, которая, к слову, впервые в жизни подгорела. Марта вышла к столу последней, принося с собой горький запах сердечных капель.
— А что там с дачей, мама? Не поторопилась ли ты сдавать её на лето, я вот думала приезжать туда по выходным, — осторожно поинтересовалась Эла.
Расстроенная Марта с детской беспомощностью взирала на дочек и бормотала себе под нос:
— Дача… Накрылись мои планы. Ник, Эмма, билеты теперь всё коту под хвост.
— Ну, билеты — это не проблема. — Эла потёрла виски. — С билетами можно уладить. Я попробую сдать.
— Делайте что хотите. Я, конечно, полечу, хочется увидеть сестру. Эла, закажи мне обратный билет, придётся сократить свой отпуск до двух недель.
— Два месяца. Ты пробудешь там, как и планировала, два месяца, — настаивала Эла. — Отдохни. Мы сами тут справимся.
— Месяц, — не сдавалась Марта.
— Мама!
На том и условились. Марта, что-то бурча себе под нос, охала и вздыхала, но всё же смирилась с решением Лины. К еде она не притронулась, цедила чай с молоком, потерянно глядя в одну точку. Потом отставила чашку, хмурясь и качая головой.
— Хорошо, я пробуду там месяц, — понуро сказала она. — Ох, детки-детки, вы меня в могилу сведёте.