А может он сам заставил её вспомнить все эти сцены? Она была готова поклясться, что так и было, однако вопросов задавать не стала, заранее предполагая его ответ. Решила схитрить и на всякий случай сменила тему.
— И где тебя носило столько лет? — спросила скорее с иронией, чем с упрёком, при этом устало вздохнув. — Хотя, знаешь, гораздо больше меня интересует вопрос, откуда все эти блага? Тут точно без магии не обошлось. «Или без насилия и убийств», —подумала она, не решившись произнести эти слова вслух.
— Ты и сама угадала, — Вадим слегка покачал головой и натянул кривую ухмылку. — Ловкость рук и магия, все, что нужно для успеха в делах.
— Хочешь сказать, что продолжал заниматься мелким воровством?
— Конечно, нет, но этот навык пригодился в другом, более тонком деле, так же как и умение забираться в чужие головы.
— А ты опасный человек.
— Есть немного. Но тебе не стоит опасаться, с тобой я больше не стану экспериментировать. В противном случае, это будет выглядеть глупо.
— И на том спасибо, — облегченно выдохнула Эла. — Но ты не ответил на мой вопрос, как ты добился всего этого? — она обвела взглядом богатое убранство холла.
— Так и быть, я приоткрою тайну. В колонии мы скрашивали вечера игрой в карты. Поначалу всё было безобидно, но чем больше я оттачивал мастерство, тем сильнее росли мои запросы. Мы играли по крупному, и мне удалось сколотить неплохой капитал. Я и сейчас время от времени играю. И не только в карты. Этот отель — приличный куш.
— Ах, вот оно что! И как тебя до сих пор не пришили? — съязвила Эла. Кажется, так говорят на воровском языке, подразумевая убийство.
Вадим усмехнулся и выдержал красноречивую паузу, во время которой поднёс бокал с коньяком к губам и сделал большой глоток.
— Ты права, было время, когда мне приходилось скрываться. Но теперь опасаться приходится тем, кто охотился на меня.
— А нам… нам с Линой тоже стоит чего-то опасаться? — встрепенулась Эла.
— Не волнуйся. Я позабочусь о том, чтобы у вас не было проблем. На всякий случай первое время у Лины будет охранник. И за тобой тоже присмотрят.
— А вот это лишнее, — вспыхнула Эла. — Не думаю, что твоё слишком заботливое участие понравится моему будущему мужу.
— Муж…. — с улыбкой в голосе произнёс Вадим. — И почему все девушки так отчаянно стремятся замуж?
— Не знаю как все, а лично мне в тридцать пять, — она намеренно подчеркнула свой возраст, — хочется хоть какой-то определённости и стабильности.
— Определённость и стабильность в материальном достатке, разве нет?
— Тысячу раз нет! Главное взаимопонимание и чувства! Кстати, твои подарки мне не нужны, я хочу вернуть тебе всё!
— Подарки оставь себе, — небрежно бросил Вадим, заметно изменившись в лице. — Считай, что это компенсация за наше неудавшееся прошлое.
— Вот как?… — Эла скептически покачала головой. — И что я скажу Эдуарду? Наши отношения на грани разрыва. Ты прекрасно об этом знаешь и продолжаешь свои игры.
Вадим улыбнулся одними уголками рта, пропустив последнее замечание Элы мимо ушей.
— А нужно что-то говорить? Любая женщина может соврать мужу с выгодой для себя, но не ты, ведь так? Расслабься, хотя бы ради дочери сделай вид, что между нами вполне себе дружба.
— Великолепно. — Эла возмущённо выпрямила спину, собираясь подкинуть дровишек в огонь разгорающейся ссоры.
Но неожиданно перед ними возникла Лина, улыбающаяся, раскрасневшаяся, словно барышня, сбежавшая от кавалеров из танцевального зала, и положила конец их спорам. Всё это время она репетировала вместе с музыкантами, и теперь трио было готово к исполнению пьесы.
— Пожалуйста, пойдёмте к нам! — радостно прощебетала она, не замечая размолвки. — Сейчас для вас будет маленький концерт!
Эла и Вадим переместились в холл и стали слушать «Венгерский вальс».
Эла рассеянно, краем глаза поглядывая на часы, она до сих пор была далека от классической музыки. Вадим, напротив, сосредоточенно и серьёзно.
Прикрыв глаза, он откинулся на спинку дивана и с удовольствием внимал чистым живым звукам мелодии. Она отражалась от стен, устремлялась ввысь под самый потолок и вновь струилась в зал. Казалось, люстра тоже играла, от тонких вибраций позвякивали её хрустальные подвески, словно и она была настоящим большим инструментом. Даже Эла не могла не подметить этой детали, чувствовалось влияние дочери.
Вадим не на шутку расчувствовался. Его ресницы подрагивали, ноздри трепетали, будто он старался впитать мелодию каждой клеточкой своего тела. Эла невольно залюбовалась его неприкрытыми эмоциями и сердце кольнула тоска по чему-то несбывшемуся. Это ведь точно не игра? — задавалась она вопросом. Оказывается и такому как Леон не чужды чувства. Хотя, чему удивляться, раньше он неплохо читал поэтов серебряного века и музыку тоже любил…