Не прошло и двадцати минут, как на место встречи явился Вадим. Он приближался неторопливо, жадно скользя взглядом по роскошной фигуре своей любовницы. Камила рванула к нему навстречу и повисла у него на груди. Их губы слились в поцелуе горячем и страстном.
'Ого, да между ними настоящая химия! — потрясённо подумала Эла, не в силах сдвинуться с места и оторвать взгляд.
Камила первой прервала поцелуй и что-то страстно зашептала Вадиму, вонзив в его плечи острые красные коготки. Потом поймала взгляд Элы, победно улыбнулась и чуть ли не ручкой ей помахала. Эла отшатнулась от перил, тяжело и часто дыша. Внутри всё кипело от негодования. Ей словно пощёчину отвесили звонкую и хлёсткую. В ушах шумело, перед глазами плыло, пульс гулко отдавался в висках.
Ну и сука! Так вот она какая, женская месть! Так вот ты какой, Вадим…
Эла бежала по улице, не разбирая дороги. Казалось, что всё случившееся было каким-то дурным сном.
Она чуть не сбила с ног пожилого хромого дядечку, извинилась, подняла его трость и снова понеслась по дороге. Но потом, окончательно выдохшись, сбавила шаг, добрела до первой попавшейся лавки и рухнула без сил. Руки тряслись от пережитого стресса, дыхание сбивалось, сердце выпрыгивало из груди.
Господи, да что это с ней?
Какое счастье, что она сохранила человеческое лицо и не опустилась до уровня этой девки! А ведь порывы были. Как же ей хотелось вцепиться в это красивое злобное личико и расцарапать его в кровь. Вот была бы потеха!
Всхлипнув, Эла задрожала, не в силах сдержать рвущиеся из груди толчки, и разразилась смехом.
Прохожие таращились на неё, как на полоумную, а она продолжала смеяться, растирая по лицу слёзы.
Смех стих так же внезапно, как и начался. Эла вдохнула холодный осенний воздух и улыбнулась всем неудачам назло. Ей стало невероятно легко и спокойно, словно камень с души упал.
Да, встряска пошла ей на пользу! И будто мозги на место встали.
Дура, какая же она дура! Повелась на льстивые речи и подарки, поддалась обаянию этого мерзавца!
И он хорош гусь. Тоже мне герой-любовник! Лжец, лицемер! Отчего-то Эла была уверена на все сто, что он ни за что не бросит свою Камилу. Разве от такой девицы отказываются? В том числе от собственной свободы, привычек?
Сладкая парочка. Да они друг друга стоят!
Эла медленно огляделась, постепенно начиная воспринимать мир: чистое небо, солнце, дома, лица прохожих.
Вот и всё. Конец душещипательной драмы. Господи, как же дышится легко!
Она обязательно покается перед Эдиком, они поговорят по душам. Он должен её услышать и понять!
Эла поправила макияж, поднялась, расправила плечи и зашагала на остановку.
Это потом она поплачет в подушку и не раз остановится перед зеркалом, выискивая на своём красивом цветущем лице следы увядания. Не зря же эта девка назвала её великовозрастной!
А сейчас она торопилась домой.
Уже в автобусе Эла заглянула в телефон и обнаружила от матери с десяток пропущенных звонков и сообщение. Ну и что стряслось на этот раз?
Она пробежалась глазами по строчкам.
Что? Лина ушла из дома… с Филиппом⁈ Час от часу не легче!
Эла смогла уговорить мать не пороть горячку и подождать до утра. Но та ещё долго не ложилась спать, крутилась поблизости, вздыхала и охала. Хорошо, что с расспросами не лезла, списывая задумчивое настроение Элы на усталость и безрассудную выходку Лины.
К ночи страсти в семье улеглись. Эла закрылась в детской, желая поскорее уснуть, но сна как ни бывало.
Эла ворочалась в постели и мучилась угрызениями совести. Сердце щемило от боли и осознания вины.
Несколько раз она порывалась позвонить Эдику, но так и не смогла решиться на разговор.
Только под утро в порыве эмоций набросала ему эсэмэс:
«Наверное, нужно пройти через ад, чтобы понять себя и свои чувства. Я люблю тебя, Эдик. Тебя! Умоляю, вернись! И прости меня за всё. За грешные мысли и сомнения. За то, что отпустила тебя».
Лишь спустя час галочки окрасились в синий цвет, оповещая, что послание доставлено и прочитано. Однако Полянский не торопился с ответом.
Эла так и заснула с телефоном в руке. Глупо было надеяться на что-то.
«Ну и пусть. Пусть! Поделом мне! Если он не захочет меня видеть, то будет прав!», — думала она, проваливаясь в сон.
Эла проснулась от мягкого шуршания шагов и невнятного бормотания. Мать отодвинула занавеску, впуская в комнату солнечный свет, и положила на стул чистое выглаженное бельё.
— Эла вставай, пора ехать! — настойчиво сказала она.
— Куда, зачем? — спросонья пробормотала Эла, и тут же память подкинула ей сцены вчерашнего дня.