«Надо же, „мой Лев“. В какие игры они там играют?», — Эла передёрнула плечами.
— Что ты сейчас сказала? Ты следила за мной? — Вадим прочистил горло.
— О, Боже, конечно нет. — Эла коротко рассмеялась. — Лучше спроси у своей изобретательной Камилы, она тебе всё расскажет в ролях и красках.
— Это подстава, — растерянно пробормотал Вадим.
— Да. Я видела вас вчера в торговом центре. Вы так хорошо смотритесь вместе.
— Хочешь сказать, что она специально подстроила эту встречу?
— Знаешь, на войне все средства хороши, так что я не в обиде, и даже благодарна твоей любовнице за то, что она раскрыла мне глаза.
— Чёрт… Это был просто секс. Я мужчина, не монах! — он явно нервничал.
— Пожалуйста, избавь меня от этих подробностей! — воскликнула Эла.
— Камила, значит? Она поплатится за всё. Никто не смеет манипулировать мной и выставлять идиотом! — зло цедил Вадим.
— Послушай, оставь уже в покое девушку. Мне, правда, нет никакого дела до твоих похождений и любовниц.
— Я сказал, разберусь.
— Мне всё равно.
— А мне — нет! Вы моя семья! Ты и Лина.
— Ты ненормальный? Какая ещё семья? У нас не может быть с тобой никакой семьи. Прежде всего, семья — это доверие. Если ты думал, что я буду безмолвной покорной женой, от которой откупаются бриллиантами и салонами, то ты ошибаешься.
— По факту никакой измены не было. Ты не сказала да.
— Можно подумать, если бы я согласилась, ты бы отменил эту встречу. Но это неважно! Всё это уже неважно. Прощай, Вадим. И да, я встречусь с тобой в последний раз, чтобы разорвать сделку. Мне ничего от тебя не нужно.
И Эла бросила трубку. Каких трудов ей стоило держать себя в руках, и отвечать спокойным ровным голосом. Равнодушие задевает за живое, бьёт по больному. Так пусть ему будет больно, если, конечно, он ещё способен на какие-то чувства.
Однако расслабляться было рано. Вадим продолжал звонить. Эла терпеливо, раз за разом сбрасывала вызов.
Наконец телефон замолчал на несколько минут, а потом от Вадима пришло сообщение.
«Я сейчас приеду»
«Я не спущусь», — набросала ему Эла.
«Значит, я поднимусь к тебе»
«Тебя не пропустят (злобный смайлик)»
«Серьёзно? Ты думаешь, что меня остановит какая-то там консьержка?»
«Я полицию вызову»
«Да хоть целую роту»
Эле всё же пришлось спуститься к Вадиму. Он подъехал к высотке на Кудринской спустя час. И за этот час Эла успела передумать многое.
Не хватало, чтобы он ввалился в квартиру Полянских и устроил тут балаган. Вот это будет кошмар! Увидят соседи, Филипп и, возможно… Эдик.
В глубине души Эла не теряла надежду, что Полянский одумается и приедет. Неспроста же он так долго молчит.
Интуиция кричала ей — берегись! Но она, собравшись с духом, решила действовать. Что толку тянуть резину, если разговора не избежать.
Вадим стоял у машины с мрачным видом и курил.
Эла шла на негнущихся ногах, стиснув зубы и пытаясь унять предательскую дрожь во всём теле. Перспектива остаться с ним наедине, на пустой парковке возле дома, казалась ей опасной и даже пугающей. Это по телефону она была смелая и бойкая, теперь же испытывала страх, с которым никак не могла совладать.
Выглядел он не слишком приветливо и даже на первый взгляд агрессивно. Волосы взъерошены, кожанка нараспашку, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, оголяя крепкую шею и тёмную поросль на груди.
Создавалось впечатление, что он совсем не чувствовал холода, если мог вот так легко и спокойно стоять на ветру.
Близко к Вадиму она подходить не стала, остановилась на приличном от него расстоянии. Чувствовала, что за этой молчаливой сдержанностью скрывается досада и тихий гнев.
Сделав последнюю затяжку, Вадим отшвырнул сигарету и двинулся к ней.
Эла поёжилась от пробежавшего по коже озноба, но тут разглядела во взгляде Вадима то, что никак не ожидала увидеть: сожаление, раскаяние?
И эта эмоция сбила её с толку.
Тоже мне игрун, игрец, тьфу… артист. От волнения у Элы даже мысли заплетались, не то, что язык. Что ни говори, а трагедию он разыгрывал мастерски.
Она отступила, замотав головой, и выставила перед собой руки.
— Не смей ко мне приближаться! Не смей! Говори, что нужно и уходи! — прошипела она, лихорадочно оглядываясь по сторонам.
— Эла, постой. Я хочу, чтоб ты знала. Я не врал тебе. Всё, что я говорил — правда. Поверь, ты очень… очень нужна мне. Я никогда и… никому не говорил этих слов. Ты для меня как… Чёрт, у меня мотор останавливается… — Голос его звучал неестественно глухо, и речь прерывалась, словно ему не хватало воздуха.