— А я…
В темноте вырастает мужской силуэт, пока ещё неясный, размытый, однако черты его лица проясняются, как в быстром рисованном фильме.
— Папа⁈
— Идём, — он берёт её за руку и выводит на свет.
— Лина, Лина, очнись, — донеслось откуда-то издалека. Кто-то легко поднял её на руки, прижал к груди. Она приоткрыла глаза, увидев встревоженное лицо отца. Его напряжённый взгляд. Картинка исказилась и Лина вновь провалилась во тьму, лишь ощутила на своём лбу прикосновение тёплых жёстких губ.
— Коллапс. Давление совсем низкое… Кардиамин… глюкозу в шприц… — слышались обрывки фраз.
Лина наконец-то пришла в себя, лёжа на диване в комнате с белым потолком, но была совершенно слаба, не способна сдвинуться с места. Голова казалось тяжёлой, а конечности словно ватные. Рядом с диваном стояла капельница, и прозрачная жидкость стекала по трубочке в вену на правой руке Лины.
— Оставьте нас хотя бы на пару минут, — мягко потребовал Леон Александрович. Он стоял в дверях, закрывая собой проход. Возле Лины суетилась медсестра, надевая манжетку на свободную руку.
— Это исключено, — отозвался мужчина в белом халате, очевидно врач скорой помощи.
— Я её отец.
— А я бабушка. Пустите меня к ней, я смогу помочь. Вадим, ох, Вадим, почему ты мне ничего не рассказал! Сколько ты ещё собирался скрывать от меня свою дочь? Я знала, знала… моя родная девочка… Она позвала меня, и я прилетела, почувствовала, что ей плохо.
Из-за спины отца выглядывала та самая светловолосая дама, с которой Лина встречалась в парке в начале лета. Выглядела она сильно расстроенной и будто старше своих лет. В её глазах блестели слёзы и подбородок дрожал.
— С-светлана Васильевна? — Лина улыбнулась одними уголками рта и даже попыталась протянуть к ней руку, но она безжизненно упала на кушетку.
— Вот видишь, видишь. Она меня помнит, мы обе знаем, ох… — расплакалась Светлана, тихо постанывая.
— Перестаньте волновать больную, — предупредил врач. — Ей нужен покой.
— О… я не сделаю ничего дурного, поверьте. Всё, всё… я больше не плачу. — Женщина вытерла слёзы, не отрывая от Лины покрасневших, взволнованных глаз. — Я спокойна, теперь спокойна. Только разрешите быть с ней рядом, умоляю.
Врач развел руками и отошёл к окну.
Отец и бабушка Светлана прошли в комнату.
— Девочка моя, — кинулась она к Лине, захватив её руку в свои. — Как же я тебя сразу не признала? Потом всё думала, вспоминала и ругала себя. — Она присела рядом на край дивана.
— Озеро… я озеро, — с трудом выдохнула Лина.
— Ты мой свет, девочка. Мой свет! — прослезилась Светлана.
Она продолжала держать её за руку, и Лина ощущала, как по рукам струится прохлада, как проясняется разум, а тело наливается силой.
Леон Александрович молча наблюдал со стороны и, видно, сильно нервничал. В какой-то момент он подошёл к матери и тронул её за плечи.
— Мама, хватит, — твёрдо сказал он.
— Не мешай мне, Вадим, прошу. У нас с Линочкой идеальный баланс.
— А где мой муж? Что с ним? — спохватилась Лина, внезапно припомнив недавний кошмар.
— Девочка, ну какой муж, — улыбнулась ей Светлана. — О чём ты?
— Мой муж, Филипп. — Лина приподнялась на локте, чувствуя себя заметно лучше.
Светлана Васильевна удивлённо взглянула на сына, мягко возвращая Лину на подушку.
Леон с улыбкой покачал головой, сделав глубокий вдох.
— Да, мама, наша Лина уже замужем. Ты не волнуйся, дочь, — он снова взглянул на Лину. — С ним всё будет нормально. Его отвезли в нейрохирургию, подключили отца, необходимо сделать какие-то обследования.
Лину тоже уложили на носилки и повезли в кардиологию, не позволив дойти до машины скорой помощи своими ногами. Никто из врачей не поверил в её чудесное исцеление. Да и рано было рассуждать об улучшении её самочувствия. Даже бабушка Светлана Васильевна об этом сказала. Слишком много Лина выплеснула энергии, слишком сильно рисковала жизнью.
Глава 31
Филипп
Наступила последняя пятница ноября. В этот день должен был состояться долгожданный концерт Лины, к которому она так серьёзно готовилась ни один месяц. Фил не особо любил ходить в консу, слишком много тоскливых воспоминаний было связано с этим местом, но теперь он был обязан присутствовать на таком важном для Лины мероприятии, всё же муж.
Стрелки часов приближались к четырём. Фил выглянул в окно и недовольно присвистнул. Небо хмурилось, срывался дождь со снегом. Да уж, погода в его душе была ничуть не лучше, чем за окном.
После травмы у Фила случилась частичная амнезия, и теперь память возвращалась урывками — внезапная вспышка воспоминаний и картинка заполняла черный пробел.