Поначалу она убеждала себя, что он едет в метро, и там не ловит связь, звонок теряется в шуме поездов, или у него заняты руки. Нет, ерунда какая-то, он бы обязательно ответил на звонок и объяснил причину своей задержки. К тому же Лина прекрасно знала, что Филипп должен был добираться на машине. Дурное предчувствие, как чёрная дыра в душе, как сигнал к бедствию, нарастало с каждой секундой. Снова ожили мысли и страхи. Обрывки каких-то смутных видений мелькали в голове: тусклый свет в прихожей в квартире Полянских, белый потолок…
Мир словно замер, окаменел, и время остановилось, а в груди стыла тоска: нестерпимая, глухая тоска…
Лина сделала глубокий вдох. От ужаса, что рисовало её сознание, похолодели руки.
«Тётя Мариночка, милая, что происходит?», — как всегда обратилась Лина к своему ангелу хранителю, к своей верной музе. Но ответом ей была тишина — мёртвая и пугающая.
— Евангелина, соберитесь. Через пять минут ваш выход, — подбодрила её концертмейстер, ответственная за концерт.
— Да, сейчас. Я только на минуточку.
Лина вышла за пределы сцены, добрела до двери, с минуту постояла на площадке лестницы, но, не сдержавшись, сбежала по ступенькам вниз в вестибюль и рванула к гардеробной.
Да что она делает, чёрт возьми? Куда бежит? Своим поступком она подведёт Бескровную, подорвёт её доверие и уничтожит репутацию лучшей, ответственной студентки курса.
Однако Лина знала, что промедление смерти подобно. Ей срочно нужно было попасть на Кудринскую, немедленно, любой ценой!
— Пожалуйста, отвезите меня домой! — бросилась она к водителю чёрного гелика. Тот растерянно взирал на неё, потом достал телефон и набрал номер, но ему не ответили.
— Я прошу, приказываю! — нетерпеливо выкрикнула Лина.
Видно, что-то внушительное было в её взгляде и голосе. Парень нахмурился, посмотрел на часы и по-свойски кивнул на дверцу машины, вмиг позабыв об условностях:
— Ну, давай, залезай. Босс точно там пробудет не меньше часа. Минут за пятнадцать доберёмся.
Дверь в квартиру оказалась не запертой. Лина влетела в прихожую, чуть ли не нос к носу столкнувшись с Филиппом.
Первое, что бросилось Лине в глаза — были его необычная бледность и возбуждённый блеск глаз, его рассеянные движения. Он был уже одет, но выглядел каким-то небрежным, помятым: куртка нараспашку, верхние пуговицы пиджака расстёгнуты, в руках ключи от машины. Он явно куда-то спешил, однако увидев Лину, остановился.
Лина окинула взглядом комнату. Повсюду на полу были рассыпаны таблетки, и у стены валялась пустая баночка. В душу закрались сомнения. «Неужели он не в себе?» — внезапно пронзила мысль.
— Нет, нет, нет… только не это… — хрипло простонала Лина, попятившись к двери. Однако всё же нашла в себе силы остановиться, одновременно борясь с растущим чувством гнева и подступающей к горлу истерикой. — Да как ты мог, как⁈ — потрясённо прошептала она.
Филипп тяжело вздохнул, бессильно опустившись на кушетку, потер лицо ладонями.
— Лин… это… не то, что ты подумала, — сбивчиво пробормотал он. — Я ничего не… принимал… Хотел, но не смог. Я удержался… ради тебя, ради всего, что у нас есть. Потому что это было бы нечестно, неправильно.
— Это п-правда? — дрожа всем телом, выдохнула Лина. Её тревога, волнение, страх, скопившиеся в душе, прорвались наружу потоком слёз.
Она бросилась к Филиппу, присела рядом с ним и неистово обняла.
— Как же я испугалась за тебя, — всхлипывала Лина, уткнувшись лицом в его шею. — Но почему? Что тебя толкнуло на этот шаг?
Филипп слегка отстранился, достал из кармана тетрадный лист, исписанный мелким подчерком, и протянул его Лине.
— Боже! — воскликнула Лина, читая строчки. — Она так любила тебя и страдала… Я знала, я всегда это знала…
В тот момент в кармане Филиппа затрезвонил телефон. Звонила Бескровная.
— Где Евангелина? — прогремел её голос в трубке. — Из-за неё пришлось сделать антракт. Зрители не расходится. Все ждут! Она должна, обязана выступить!
— Форс мажор, Ирина Петровна. Мы уже едем. — Филипп, как ни в чём ни бывало, поднялся на ноги и потянул Лину к двери.
— Но я не смогу, не смогу! — замотала она головой.
— Сможешь! Ты столько готовилась. Ты должна выйти на сцену и сделать всех!
Сколько всего она выслушала от Бескровной, от мамы Марты, сколько всего передумала по дороге в консу. Но в последний момент Лина всё же сумела собраться и достойно отыграть концерт, излив в музыке все переживания и чувства.
Несколько мгновений в зале стояла тишина, а потом зал взорвался аплодисментами. К сцене потянулись зрители с цветами, отовсюду неслись восторженные крики. Лина стояла возле рояля, не в силах сдвинуться с места, и улыбалась сквозь слёзы.