Кое-как отыскав орудия труда, необходимые для уборки, Фил набрал воды в ведро и принёс в гостевую. Каждое движение давалось ему с трудом, мышцы будто окаменели от долгого бездействия и вынужденного голодания. Есть по-прежнему не хотелось, при одной только мысли о еде его начинало мутить.
Лина тут же взялась за дело: подбирала с пола разбросанные вещи и бутылки, складывая их в ящик из-под колы, забытый в углу комнаты.
— Тут столько работы, на неделю точно хватит, — деловито щебетала она. — Но нам спешить некуда, сегодня постараемся прибраться на втором этаже, а завтра посмотрим.
Фил, пересилив слабость, решил помочь. Он снял грязное постельное бельё, источающее мерзкое амбре и бросил у порога. Руки задрожали от усталости и напряжения, по лицу скатилась липкая струйка пота. Вдруг он заприметил Олькино пёстрое бюстье, затерявшееся в изголовье кровати. Он тут же рванул назад, позабыв о симптомах, впихнул его в карман и с опаской покосился на Лину. Слава тебе на лысину, она ничего не заметила, так и продолжала махать тряпкой, сосредоточившись на уборке. Фил чертыхнулся, присев на край кровати. Эмоции встряхнули его. Привычка — вторая натура, и в этом вся Олька. Какие ещё капканчики она оставила после себя⁈
— А почему разбито окно? — осторожно поинтересовалась Лина, присев на корточки и пытаясь сложить из оставшихся битых стёкол рисунок витража.
— Лучше не спрашивай, — хмуро пробурчал Филипп.
— Жаль, мой любимый витраж. В детстве я придумывала разные сказки, мечтала, — с сожалением вздохнула она.
— Да, жаль. Отцу не понравится этот вандализм, придётся как-то с ним объясняться. А теперь меня ещё и совесть замучает.
— Совесть?
Фил медленно поднялся, дошёл до окна и вынул из рамы осколок стекла.
— Ну, я уничтожил твою память о чём-то светлом, детском… — Он покрутил его в руке и бросил в коробку с мусором.
— Тебя ведь что-то испугало, верно? — тут же догадалась Лина, пронизывая его понимающим взглядом.
— С чего ты взяла? — смешался Фил.
— Мне кажется, я видела во сне твои кошмары, — загадочно прошептала она. — Могу предположить, что это был клоун Пеннивайз.
Фил так и завис, потрясённый услышанным.
— Что ты сказала?
— П-пеннивайз. — Лина закусила губу и смущённо опустила глаза. — Эта мысль только сейчас пришла мне на ум.
— Ну ничего себе. — Фил передёрнул плечами, обалдевая от её проницательности. — Откуда… как ты догадалась?
— Это всё мой сон. Благодаря ему я нашла тебя тут. Ты сказал, что тебя шиза накрывает. Представляю , что тебе пришлось испытать, ещё и в одиночку в пустом доме, ночью, — чуть понизив голос сказала она, отчего у Фила по спине прокатился ледяной озноб. «Это ведь точно не возмездие за мои деяния⁈» — подумал он, снова ощутив вину за прошлое.
— Лин, прости меня. — Фил не смог сдержать гримасу боли и быстро отвернулся от Лины, крепко стиснув зубы. В глазах потемнело, и он слегка пошатнулся.
— Филипп. — Лина подхватила его под руку, мгновенно оказавшись рядом. — Я понимаю, о чём ты вспомнил сейчас, но поверь, всё давно уже в прошлом, — зачастила она, — и я… я с-совсем не вспоминаю о той ужасной ночи, вот п-правда. — Она усадила его на кровать, бережно поддерживая, и сама присела рядом, так близко, что он ощутил хрупкую твёрдость её плеча. — И это вовсе не сумасшествие, просто наше воображение играет злую шутку. Порой и со мной случается всякое.
— Знаешь, что меня успокаивает на этот счёт? — Фил горько ухмыльнулся. — Как говорит мой дед, профессор психиатрии: «Чтобы сойти с ума, нужно его иметь». У меня его походу совсем нет, иначе не творил бы всякую дичь и не вляпался бы по самые уши в это дерьмище. Так что сойти с ума мне точно не грозит.
— Ты ещё и шутишь, — улыбнулась Лина. — Это хорошо. Помню, мне дядя Эдик в детстве говорил: «Шутишь — значит выздоравливаешь».
— Хотелось бы верить.
— Даже не сомневаюсь, что так и есть. — Улыбка Лины сделалась шире и Фил ощутил, как в душе расцветает радуга и пронизывает тёплыми лучами.
Он вздрогнул от нахлынувших эмоций, прерывисто вздохнул, но тут же взял себя в руки, удивляясь себе самому: болезнь подточила его, расшатала нервы, сделала слишком впечатлительным и слабым. Или же это исключительная особенность Лины так на него воздействовать? Она как батарейка с гальваническим элементом: стоит только соприкоснуться — и получаешь заряд бодрости. Фил хмыкнул, скосив на Лину взгляд. Какие, однако, смешные сравнения лезут ему в голову.