Перед тем как отправиться на поиски Филиппа, Лина заглянула в ванную, наспех привела себя в порядок и спустилась вниз.
Фил обнаружился на диване в холле. Он лежал неподвижно с запрокинутой на спинку головой и распластанными руками и, казалось, совсем не дышал. Веки были плотно прикрыты, уши заткнуты наушниками, из которых даже на расстоянии слышался тяжёлый грохот гитар. Он и правда не подавал никаких признаков жизни и, если бы не пульсирующая венка на шее, Лина бы полезла проверять пульс.
Видно, почувствовав чьё-то присутствие, Фил приоткрыл глаза, вынул наушник и смотрел на Лину мутным, ничего не выражающим взглядом.
— Доброе утро. — Она остановилась в паре шагов от дивана и напряжённо вглядывалась в его лицо.
— Дароф, — Филипп изобразил подобие улыбки и поднял в приветствии руку, но она безжизненно рухнула на диван.
— Почему ты меня не разбудил? — допытывалась Лина, не решаясь подойти ближе.
— Ты так сладко спала, жалко было будить, — еле слышно пробормотал он.
— А ты давно проснулся?
— Да я вообще не спал. Лин, короче, я тут немного прибрался, ещё и на КПП сходил, купил яйца и молоко домашнее, там на кухне, короче, разберёшься.
— КПП? — рассмеялась Лина тому, как Фил обозвал будку на въезде в посёлок, в которой обычно дремал охранник-пенсионер. Таким даже детей не испугать, назови ему фамилию любого жителя из посёлка, и он пропустит без лишних вопросов и объяснений.
Филипп усмехнулся и снова прикрыл веки.
— Ладно, сейчас приготовлю завтрак, а потом продолжим уборку, — сказала Лина. — Если честно, убрался ты на троечку с минусом. — Она осмотрелась, приметив ошмётки грязи под мебелью и слой пыли повсюду, куда ни падал взгляд.
На этот раз Филипп не удостоил её ответа, он хоть и выглядел странно, но после недавнего промаха, Лина опасалась делать какие-либо выводы. В конце концов, он выздоравливающий больной, и к нему нужно относиться как можно лояльнее.
Лина ушла на кухню, отыскала в шкафу необходимую посуду, приготовила воздушный омлет, вскипятила молоко и сварила кофе. Уж что-что, а омлеты она умела и любила готовить. Потом разложила его по тарелкам и отправилась за Филиппом.
— Вставай, — мягко приказала она. — Уверена, что ты ничего не ел, откуда силам взяться.
— Лин, давай без меня, — он даже не сдвинулся с места.
— Вставай, ты должен что-нибудь съесть, — настаивала Лина. — Нужно же с чего-то начинать.
Ответа не последовало, и Лина подобралась вплотную к Филиппу.
— Ну пожалуйста, — она коснулась пальцами его руки и нежно сжала запястье, — идём, хотя бы чаю выпьешь.
Фил протестуя застонал, но всё же поднялся и поплёлся за Линой, словно зомби из худшего ужастика. Лина недоумевала, что произошло, он будто встал не с той ноги, забыл проснуться и, кажется, совсем не рад ей, он даже не пытался скрыть своего раздражения.
Они уселись за стол, Фил, взял в руки столовые приборы, скорее по привычке, чем из желания что-то съесть, и стал нарезать омлет на мелкие кусочки. Он делал это слишком медленно, будто играя на нервах и делая ей одолжение.
Вдруг от ветра забилась форточка, монотонно, с тихим протяжным скрипом. Фил отодвинул тарелку, резко поднялся из-за стола, прошёл к окну и с силой задвинул её кулаком.
— Всё, я пас, — с измученным видом сказал он и направился к выходу.
— Филипп, так нельзя, выпей хотя бы молока, — возмутилась Лина, поднимаясь следом.
— Хватит меня дрессировать!
— Это ещё что за выдумки? — растерялась она. — Ну окей, тогда… тогда я тоже ничего не буду есть. Сдохнем от голода вместе, — надулась Лина, усаживаясь обратно за стол и на эмоциях отодвигая тарелку. — Между прочим, мне нельзя не есть, у меня гастрит! — на ходу придумала Лина.
— Такая больная? — с долей сарказма выдал Фил, привалившись к дверному косяку.
— Чего это я больная?
— Ты сама сказала, что у тебя гастрит. Что ещё? Подагра, описторхоз?
— Нет у меня никакого опис… пис… тьфу… — запнулась она на незнакомом слове. — Но желудок сводит от голода. Если сейчас не поем, точно будет гастрит.
— Ну так ешь!
— Без тебя не буду. Не буду!
— Это шантаж? — Он недоверчиво улыбнулся.
— Понимай как хочешь! — пробурчала она, нахмурившись.
— Лин, ну… — Фил с явной неохотой вернулся за стол. — Мне правда ничего не хочется, тем более молоко, я его с детства не перевариваю.
— Филипп, — она с мольбой смотрела ему в глаза, подвинув стакан ближе, — пожалуйста, два глоточка, это же очень полезно и нужно.
Филипп, вздохнув, брезгливо взял стакан, поднёс к губам и сделал несколько глотков. Потом, посидев с минуту, выдохнул.