— Маша, сделай нам с Эдуардом Филипповичем чай, у нас небольшой перерыв, — по-хозяйски обронила она.
У нас! А эта цыпа, определённо, тут частый гость и явно положила глаз на Эдика, метит в подруги, иначе как всё это понимать?
— Да, конечно, одну минуту. — Секретарша моментально подскочила с места и скрылась в маленькой комнатке.
Однако…
Эла тут же поднялась со стула с намерением заглянуть в кабинет ректора.
Рыжеволосая с интересом уставилась на Элу, аккуратный рот слегка приоткрылся.
— Куда это вы? — холодно поинтересовалась она, преградив Эле путь.
— Насколько я поняла, у вас сейчас перерыв? — вежливо начала Эла. Лезть напролом и скандалить никак не входило в её планы.
— Да, перерыв, но это не значит, что Эдуард Филиппович свободен. И вообще, сегодня неприёмный день.
— Разрешите пройти. — Эла шагнула вперёд, но «Патрисия» не сдвинулась с места, всем своим видом демонстрируя недовольство.
— Для вас законы не писаны? — возмутилась она.
Эла чувствовала, что закипает. Наглость этой девицы обескураживала и подогревала одновременно.
— Кем бы вы там ни были, не слишком ли много на себя берёте? — процедила Эла, вмиг позабыв о хороших манерах.
— Я лишь исполняю просьбу ректора не тревожить его и…
— Дайте мне пройти!
— Но…
— Что здесь происходит? — из кабинета выглянул Эдик и на секунду завис. — Эла? — Он удивлённо вскинул брови, спешно поправив очки на переносице. — Как ты тут? Почему не позвонила, я бы встретил тебя.
— А у меня сел телефон, — Эла сцепила пальцы в замок, — я тут рядом была по делам, вот решила заглянуть.
— И правильно сделала. — Он вышел за порог, обнял Элу за талию и увлёк за собой в кабинет, не обратив внимания на замешательство «Патрисии».
— А как же чай, Эдуард Филиппович? — пробормотала она им вслед.
— Чай обязательно. Попросите у Маши ещё одну чашку.
Дверь кабинета оставалась приоткрытой. Эла обернулась, заметив в проёме побледневшее лицо «Патрисии», и мимолётно улыбнулась ей. Та сконфуженно дёрнулась и сразу удалилась.
Эла поймала проницательный взгляд Эдика и отчего-то устыдилась своего вероломного вторжения и той победной улыбки, которой она одарила «Патрисию».
Эдик и правда выглядел уставшим. Наблюдательная Эла не раз замечала на его лице это знакомое выражение учёной отрешённости. Так обычно бывало, когда он погружался в чтение своих врачебных книг.
И как она могла усомниться в нём?
Эла быстро оглядела довольно аскетичный интерьер кабинета: светлые стены с редкими портретами древнейших отцов медицины, длинный дискуссионный стол с кожаными стульями и высоким креслом ректора, разложенные на столе бумаги, от изучения которых Эдик, видимо, только что оторвался.
— Ну, здравствуй, милая. — Эдик привлёк Элу к себе, коснувшись губами виска. Она потерлась щекой о его плечо.
— Как всё тут у тебя сложно, в кабинет ни одна мышь не прошмыгнёт, — шутя сказала она. — Признаться честно, эта девица немного напрягла меня.
— Не знаю, что на неё нашло. Честно, я и сам растерялся, увидев тебя, и забыл вас представить. Это аспирантка с кафедры психиатрии. Пишет статью. Сроки поджимают, вот она и нервничает. Хочет успеть опубликоваться в июльском журнале, а работы ещё воз.
— Меня всегда удивляли одержимые наукой женщины.
— Это не редкость, поверь.
— Я начинаю комплексовать. Общаясь с тобой, мне не раз приходила мысль, что стоило всё ж поусердствовать и окончить институт.
— Глупости. Врачом нужно становиться по призванию, а не из желания кому-то что-то доказать. Тем более, ты прекрасный специалист в своей области.
— Это верно. И всё же я возмущена поведением твоих подчинённых. Ты слишком вовремя появился, иначе бы я устроила этой выскочке скандал.
— Эла, мы не на производстве, тут нет подчинённых — только коллеги. Ты присаживайся. — Он подвёл Элу к столу, выдвинул стул и помог ей удобно расположиться.
— Но как же элементарное чувство такта, уважение и, как там у вас, у врачей…
— Субординация.
— Именно.
— Мне нечего сказать в своё оправдание. Лишь то, что обе сотрудницы выполняли мою же просьбу — не отвлекать от работы. Но ты, конечно, всегда исключение из правил.
Дверь без стука отворилась, и в кабинет влетела улыбающаяся «Патрисия», в руке она держала небольшое блюдо с горкой пирожных и конфет.