- Я не беспомощна.
- А кто тебе это сказал? Просто тебе нужно немного привыкнуть к изменившимся условиям. – Не видя ответной реакции, папа тускнеет, - Лика, нам так будет спокойнее.
Сглатываю и еле заметно киваю.
- Вот и хорошо. Лике ещё нужно обуться, - говорит он парню, - И потом можете идти.
Идти! Идти будет он, а я ехать! Отгоняю гнев и слежу за эмоциями немногословного парня. На голове всколоченный бардак, состоящий из тёмно-русых прядей. Глаза теплого карего оттенка, угловатый подбородок и он худощаво-высокий по сравнению с моим папой.
В лифте мы едем в молчании, молчим и дальше по пути на улицу, пока не оказываемся у синего фольксвагена. Он присаживается передо мной на корточки и глядит в глаза.
- Ты не особо разговорчива. – говорит он.
- Как и ты, - отвечаю, смущенно опускаясь головой в кокон шарфа.
- Ладно, нам всё равно придется это сделать. – говорит он, ни к кому не обращаясь, и бережно поднимает меня на руки. Я хватаюсь за его шею и рассматриваю черты парня с такого близкого расстояния, но не успеваю я сосчитать все его родинки, как он садит меня на переднее сидение своей машины.
- Любишь скорость? – спрашивает он, усаживаясь слева.
- Обожаю, - отвечаю я.
С недавних пор экстрим стал моим успокоением. Теперь мне нечего бояться, потому что… Что может быть хуже того, что я не могу ходить?
Когда мы едем по школьному двору, объезжая расхаживающих учеников, нервы мои начинают играть. Я беспокойно перебираю пальцы, пока на них не ложится теплая рука.
- Эй, не волнуйся.
Хоть я его и не знаю, но парень отчего-то внушает доверие, тем более за него поручился мой папа, а он не ошибается в людях.
Я преодолеваю ту же неловкую процедуру, связанную с его руками и шеей, и перевожу спектр внимания на перешептывающихся ребят.
Мне необходима специальная школа для… людей с ограниченными возможностями, но элитная гимназия Федора Майского не хотела терять такого щедрого спонсора, как мой отец. Они поставили специальные оборудования и стелились дорожкой перед нашей семьей. Я рада этому. Потому что не хочу вращаться среди таких же унылых, как я. Уж лучше на меня будут смотреть, как на Верблюда на Аляске… Раньше я была неприметной, так что такое внимание для моей персоны что-то удивительно непривычное.
Мы с Женей делаем остановку в гардеробной. Отдаём свои куртки седовласому мужчине и едем дальше по коридору. Лифт, предназначенный строго для учителей, администрация добродушно разрешила использовать. Женя нажимает нужный этаж и разглядывает чистое помещение.
- Вот и бонус, - говорит он, - Вряд ли бы я когда-нибудь покатался в учительском лифте.
- О да, открываю тебе новые возможности. – хмыкаю. – Как ты вообще согласился на это?
Женя пожимает плечами.
- Не смог отказать твоему отцу. Да и мне не сложно. Ты кажешься адекватной и уравновешенной.
- На первый взгляд. – добавляю я.
- Девчонки здесь, - морщится он, - Конченные…
- Да можно не договаривать.
Он смеется, а лифт уже оповещает о том, что мы прибыли на нужный этаж.
- У тебя физика в 301-ом кабинете, - бормочет он, выкатывая коляску в коридор.
Ммм «радостные» лица одноклассников. Я тоже по вам скучала.
– Где ты сидишь?
- Последняя парта у окна, - указываю рукой на третий ряд, пока Женя тихо катит меня между рядами. Он убирает стул, который мне не понадобится и исчезает, пожелав держаться.
Вся моя жизнь превращается в ожидание. Я жду, когда начнется урок, пытаясь не обращать внимания на шепотки, жду, когда преподаватель войдет и встанет ступором, сначала удивляясь моему невежеству не приветствования его, а потом не сводя глаз с коляски, жду, когда закончится этот урок, когда все выйдут из класса, когда смогу проехать по пустынному проему двери, когда поток людей замедлится и я смогу проехать на своем транспорте. Жду, когда этот день закончится.
Когда наступает время обеда я еду вниз, чтобы купить воду в столовой. Отчаянно направляю джойстик вперед, заставляя коляску лететь на скорости 4 километра в час. Тот факт, что я опережаю многих учеников бодрит меня и помогает не чувствовать себя ущербной. Остаётся завернуть за угол, как моя рука слабеет, а кресло встает как вкопанное посреди коридора.
Женя и еще парочка парней стоят в отдалённости и над чем-то смеются. Я безразлично скольжу взглядом по их лицам, пока не останавливаюсь на одном ненавистном мною. Филипп Авдеев ухмыляется. В нём читается безразличие, высокомерие, что подтверждает мои догадки – он не изменился. Он щурится, глядя куда-то в сторону, а затем весь холод и тяжесть его голубых глаз обрушивается на меня. Женя помахал мне, чем привлёк внимание своего друга и по совместительству моего врага. Поднимаю ладонь в ответ и едва ли улыбаюсь. Но парень делает зазывающее движение, и мне ничего не остается, как подъехать к нему.