[1] В холмах (порт.).
[6] Памятник (нем.).
[5] Пивная (нем.).
[4] Зеркальные загадки для зеркал (англ.).
[3] Сургуч (англ.).
[2] Водопады (порт.).
Глава вторая
Беритесь силы
Как часто спрашивал Эйзенштейн — все здесь? У всех порядок с пожарной сигнализацией, со сквозняками? Сейчас будет жарко, предупреждаю, сразу и не понять, история это или штучка вроде «Алексиады», отчётливый повествовательный акт, осознанное воспроизведение сущности процессов мира. Пейзаж станет топографическим планом, «Святой Себастьян» — анатомическим атласом, Малевич — Кульбахом, Архипенко — музеем восковых фигур. Маленькие девочки обретут избавление от гнусности. Надеюсь, ты не думаешь, что мне больно? Что кандалы натёрли кожу, что тяжело возвращаться домой вот так? Что у меня нехватка в организме вашего любимого витамина? Что это часть твоего плана, а не моего?
Распорки, бобины с нитью, полуутопленные станки, чумазые лица под лабиринтом труб, из расколов бьёт пар неправильной абсорбции кальция и фосфатов и растворяется, ремни непрестанно гудят на пневмозубчатках. Тогда ещё плохо понимали от чего к чему отталкиваться, начало времён, трудная пора, единственный источник данных где-то за пределами видимости, да ещё дёрганый, то шепчет в ухо, то читает список внутри головы, то орёт сверху, и Ева писается под себя, а потом моется в пруду по три часа. Что, казалось бы, иллюстрирует привольную жизнь, пока без демонов. Ну а они-то уже поспели, а потом ещё дозрели, только и сами не знают, чего от них хотят; убрать эту нарочитую походку с замиранием и приданием веса каждому движению, так смотрится неестественно, это понятно, но что же по поводу испортить или наполнить идеей жизнь? Когда ни глянь, всё совокупляются и совокупляются, на плетёном стуле, на зебре, на ступенях в воду, на реформаторах, на воителях за веру, на колоде мясника, на катушке кабеля, только семя его, видимо, пыльца…
В соответствии с общепринятой космогонией первые люди с треском вылетели из мифического элизиума с пэчворком огородов, синими пифонами, с застроенными с трёх сторон холмами. Стали жить своим домом.
Фабрика. Чем-то она напоминала суконное производство во Флоренции в XIV-м или XV-м веке. Массивное, длинное, размытое по форме и углам четырёхэтажное здание с одиннадцатью курящимися трубами, словно приставленными от ноттингемских мануфактур, по две над каждым цехом и одна для отвода воды. Он очнулся на окраине леса, сел и стал смотреть просто вперёд.
17 октября 1899-го года, когда в Австро-Венгрии отменили революционный акт, уравнивающий чехов и немцев в судах, буры поймали вожжу под хвост под Мафикенгом, в Мурманске основали краеведческий музей, Эйнштейн сошёл в Нью-Йорке беженцем, Циолковский сообщил о постройке аэродинамической трубы, в такой прозаический денёк, даже не солнечный, один из декады затянувшихся природных фракталов, Норд1671 сидел на внутренней опушке и с презрением разглядывал дымы. В этом взгляде, возможно, сконцентрировалась пришедшая в него извне, словно закачанная коллективная ненависть, отголосок луддитства, саботажа, антимодернизма, он сам не отдавал себе отчёта, чего именно.