Вдруг перед ним провалилась земля, трамвайные рельсы сделались вогнуты, провисли, шпалы держались на соплях, конь сделал свечку и каким-то чудом удержался. Открылась пропасть с постамент Александровской колонны, откуда, взбираясь на обломки, ему махали какие-то странные люди. Он сдержанно поприветствовал их в ответ и начал объезжать.
Архитектурная абстракция и городской реализм, да даже аксонометрия руин, сейчас разница между элементами упрощена, куда уж больше, но всё идёт к тому, что различия будут всего лишь копиться, то есть безучастно, как получится. Такой морфологический процесс, а нам там ещё жить. Нынешняя застройка Солькурска — это один большой предмет с системой координат, а территория города — произвольная плоскость, куда он проецирован так, что их антимеры не совпадают. Тогда, в случае необходимости, эти взаимосвязанные проекции позволяют восстановить положение в пространстве, получив наглядное изображение предмета, но только, разумеется, не такого, как прежде, а его энантиомер вместе с энантиомерами жителей. Обрамление из пустых стен разоблачает движение, осознание (ушат ледяной воды, пыльным мешком по голове) постфактум. Иерархия пространств от колодца между подъездами до превращённого в библиотеку двора, который перекрыли стропилами и паклей, сведение архитектуры к чистой массе. Какие-то облечённые властью люди приезжают сюда и убеждают горожан, что долгосрочное планирование невозможно, и это апологеты пятилеток, строители социализма, пиздаболы, лицемеры, забивающие разнарядками творцов.
Старик, о котором говорил Гамбс, пришёл вечером, и впрямь веля называть себя Честь имею. Это показалось мне странным, но после войны странностей хватало, люди получили много контузий и велели называть себя так, как стукнет им в голову. Он был не из НКВД и ладно. Гамбс, рассказывая о нём, умолчал, чего тот хотел от него и чего захочет от меня. Раз уж Гамбс картограф и я картограф, то что за ужасную вещь он может от меня желать? Рассказать ему мои тайны? Что карта Герарда Кремера — это, на самом деле, космологический комикс?
Карта Фра Муаро: две девки сцепились волосами и удирают в разные стороны.
Ильдефонс Серда, «План Барселоны»: ячейки, энергозависимые части системы памяти, на которой поставлен крест.
Пейтингерова таблица: французский поцелуй рептилий.
Его же «Ихнография Марсова поля античного города»: аэрофотосъёмка города колонизированной планеты.
Карта Аль-Идриси: одно полушарие мозга иссушено другим.
Бонавентура ван Овербек, «Античный Рим»: улыбка убийцы, а поверх его лицо, стиснутое чулком.
Контуры карты на глобусе Бекхайма: исхлёстанной задницей сели на газету.
Планисфера Джакомо Гастальди: боги герметических символов пытаются успеть на битву в Тевтобургском лесу.
Джованни Ноли, «Переработанный план Рима 1551 года работы Леонардо Буфалини»: тьма наползает на локацию, которая, если приглядеться, вся оставшаяся цивилизация и есть.
Херефордская карта: трагически упущенный вниз трон Господа.
Карта мира Жана Ковена и Корнеля Мортье: раздутые великим деланием шестерни.
Пирро Лигорио, «Изображение античного города»: первый кадр мультипликационного фильма по мотивам Джанни Родари.
Карта мира Абрахама Ортелиуса: предположений ещё больше, чем в калибровочной инвариантности.
Карта мира из атласа «Всего земного шара таблицы» Василия Киприянова: Пётр Первый и его горячечные думы.
Карта островов Сент-Китс и Невис Томаса Джеффриса: оплодотворение в системе рептилоида.
Адмиральская карта Вест-Индий: библиотечные полки сквозь завесу из пепла.
Карта Европы Герарда Меркатора: экспансия тверди на восток.
Фабио Кальво, «Вид античного Рима и окрестностей»: сквозь скобы в пушечном ядре пропущен канат, но на нём имеются и объекты, метафорически представляющие армагеддон, начинающийся с того, что женщину тащат за волосы.
Карта Фёдора Годунова, изданная Герритсом: эффектно обставленное пренебрежение центром мира.
Эбсторфская карта: план побега из тюрьмы.
Антонио Бордино, «Карта Рима»: святоши на полях «Монополии», не продаваться уже не в их власти.
Армянская карта: план захвата Земли инопланетянами.
Карта мира Оронция Финеуса: гномон, определяющий угловую высоту добра.
Джованни Ноли, «Новая карта Рима»: гарпия из стратосферы одним глазом смотрит абстрактно, а вторым рывками приближает поверхность, и там оргии на всех углах.
Джованни Пиранези, «План Рима»: клочки газет вклеены в альбом, там пытаются всё подать с оптимизмом.