Большинство остальных повреждений были несерьезные. Камни, летевшие в голову и тело, перехватывали тряпками и щитами, а вот ноги пострадали у многих. Прямо переломов было очень мало, но гематомы выглядели внушительно. Конечности опухали, а кости, вполне могли иметь надколы. Местные с интересом наблюдали за карательной медициной подруги, терпели и с удовольствием учились. Но больше, чем переломы и гематомы, народ интересовало всё, что относилось к классификации — тёпленькое. Хладонит вблизи очень жёсткий. Думаю, под мостом могло быть градусов десять-двадцать чистого холода, причём не просто холода, а именно постоянного холода от промёрзшего ледяного монолита. Минерал, созданный для удержания ледяных шапок гор не так легко разогреть, вернее, практически невозможно. Вода перестала замерзать на ледяных торосах только тогда, когда достаточно отдалялась от моста ледяной глыбой, а всё, что прикасалось непосредственно к моему сооружению, замерзало почти мгновенно.
Местные, которые привыкли жить в тепле света игг-древа, даже пускай не в самом центре круга, а так, ближе к окраине, всё равно столкнулись с подобным отмороженным существованием впервые. Холм густо порос кустами, а течение реки принесло немало деревьев. Плыли целые стволы с выдранными корнями и огромной кроной. Огонь — это такая штука, что, если не заморачиваться дымом, рано или поздно просушит любую древесину. Самая мокрая деревяшка запылает в костре жарким пламенем, особенно хорошо, когда это большая деревяшка. Все, кто был на ногах, таких оказалось две трети, носились, ломая ветки с кустов на холме-острове и вытаскивая целые стволы, плывущие по воде. Огромный костер разгорался посередине стоянки. Аборигены решили, что лучше единственный большой, в котором очень быстро сохнут мокрые палки, чем несколько мелких. Если что, то можно растащить угли потом по нескольким местам для готовки.
Я опять выступал в роли кормильца. Мой пространственный карман выдал случайный набор продуктов. Копченое мясо, какие-то колбасы, ещё что-то, что я не понял, но люди Клыка отнеслись к этому нормально, вытаскивал лепешки и несколько кусков сырого мяса. Они были прям здоровые. Не помню, чтобы я именно такого размера что-то засовывал в хранилище, но всунуть обратно не дали, показав всем своим видом, что готовы приготовить и с огромным удовольствием съесть. У нас есть костёр, твёрдая земля под ногами, а не дом из верёвок и жуткий холод над головой.
Пока жарили сырое мясо и варили горячую похлёбку в котелках, я получил кусок лепёшки и кусок колбасы из той части продуктов, что моё хранилище изволило готовым выдать. Не пойму, что за хлеб и кто был колбасой, но всё прилично. Ел и наблюдал. Подводя результаты нашего ледяного сиденья, можно сказать, что отделались легко. Видел парня с ампутированной рукой. Он перехватил мой взгляд, и я почувствовал благодарность, что спасли ему жизнь, и надежду, что криворукий не врёт, и у него отрастёт такая же рука. Кстати, криворукий вообще не пострадал. Или был сзади, либо действительно удача у мужика такая, что даже при общении с нами смог остаться почти целым. Тяжёлый находился в том же состоянии, но тоже не погиб, имея все шансы впоследствии выздороветь.
Если, одним словом, то «наобедались». Около моста замерцало, копытные рванули во все стороны, на скорости монорельса на реактивной тяге, а мои аборигены блеванули. Есть такие монорельсы на отработавших ресурс двигателях. Металлическая направляющая может быть растянута на сотни тысяч километров и перекрывать часть астероидного пояса. На них не перевозят людей, а используют для транспортировки грузов, вроде руды. Рывок, удар, пламя, и полетели вагоны в черноту космоса, стартовав с места на огромном ускорении. Как он дальше двигается, уже неважно, главное, резкий старт. Вот именно так двинули тавры.