По сравнению с предыдущим, грубым, огромным и давящим силой, это был совсем иной, непривычный, но вокруг него люди сплачивались и готовы были любым врагам головы голыми руками отрывать. Как цель, он был крайне неудобен. Он всегда стоял в бок о бок с парой крепких охранников, которые были готовы в любую секунду отгородить своего начальника от любой проблемы своим телом и ценой собственной жизни. Мы за молодым начальником наблюдали издалека, прямых взглядов не бросали, специально к нему не подходили и глазели ровно столько, сколько это делали другие новобранцы из нашего копья.
— Не подберёмся. Как премьер-министра охраняют. Видел двух здоровых? Они подобраны не из-за того, что сильные, должны быть выше рикса, чтобы перекрывать весь силуэт. Если даже макушка остаётся сверху, то в неё можно пулю положить. И двигаются они постоянно, чтобы линию огня перекрывать, и никто ножом сблизи не пырнул, — говорила Длань на глобише, когда мы тихонько сидели поодаль, с тарелками вечерней каши.
В том, что муж и жена шушукаются ничего такого. Палатка была общая, на всё копьё, так хоть пошушукаться.
— Так тут руны? — искренне удивился, подозрительности своей супруги.
— Какая разница? Холодняк вблизи, хоть из железяки, хоть из клыка, а в макушку можно руной, стрелой или топором швырнуть. Есть мастера, что в глаз птице с двухсот шагов попадают. Я видела одного, он в плод пьяного тыквенника нож со ста пятидесяти шагов воткнул, а потом ещё два, когда тот с куста упал. Принципы те же, и меня смущает, что их знают. Я тут много работала, но никогда таких грамотных не видела.
Юный рикс явно сменил стиль управления. Вместо того, чтобы постоянно находиться в гуще людей, толкаясь плечами со своими соплеменниками, он держал некоторую дистанцию. Представить, что он будет бухать как простой воин, тискать девок, а потом завалиться спать пьяным, посреди лагеря среди таких-же бесчувственных тел, было просто невозможно. Так делали все правители до него, держа власть силой, а у нового молодого руководителя всё было по-другому.
Сидели, ели и не особо ожидали гостей, но они сами приходят. В этом круге местные очень похожи. Светлая, с небольшой смуглостью кожа, в волосах преобладали нейтральные тона, без особо тёмных и светлых, хотя изредка встречали черноволосых и с почти белой шевелюрой. Кожа тоже могла отличаться, но не радикально. Клай был до жути рыжий. Я видел здесь рыжих и кроме него. Наверное, это очень упрямый ген, и нет-нет, да вылезет через два-три поколения. Его так и звали Клай Рыжий Волос. Он знал, что моя подруга — женщина серьезная и замужняя, но она позволяла ему оказывать себе дружеские подмигивания, и абориген был уверен, что в случае моей смерти, его шатёр будет первым, куда явится безутешная вдова. Он был взбудоражен и еле себя сдерживал, и выпалил шёпотом:
— Мы завтра выходим. Три каравана! Представляете, целых три. Сам Победоносный поведет нас. Если кто добудет тридцать голов этих поганых степняков, всего тридцать, причем не нужно воинов, можно всех, и детей, и женщин, и даже трелей, тоже будет считаться. Все, кто принесёт три десятка носов, получат стигмат на следующем тинге. Первый отряд выдвинулся вперед, их должны задержать в ущелье Кривых скал. Они там долго будут проходить.
— Это те бойцы, которые два древодня назад ушли? — удивилась Длань.
— Да, — закивал рыжий, представляя, как будет трупам носы резать, и прямо ощущая в запястье стигмат.
Получил мыслеобраз от подруги, в котором содержался базовый курс с дисциплиной «Допрос в полевых условиях» и несколько её личных наработок. Вникать не стал, а информация содержала двести-шестьсот способов, что резать и как при этом спрашивать. Прямо представил, где и что буду поддевать, надрывать, надрезать и выдавливать рыжему ублюдку, в точности с рекомендациями учебного курса. Мы с супругой широко улыбнулись, искренне радуясь полученной информации. Думаю, наёмница тоже воображала, что и как Рыжему Волосу от тела отделять будет. Я с подругой тоже радовался, но не возможности мирняку носы резать, а появившейся определённости.