Я орал и вопил, загоняя очередного зверя, а потом услышал возню, за которой последовала дикая ругань. Отшвырнул палку с наконечником, выхватил нож и бросился бежать за вопящим Зарамом. Словно рудовоз, под управлением пьяного капитана, продавливающий лёгкие надстройки заброшенного на краю звёздной системы дока, товарищ рычал и продавливал проход в густых зарослях лиан, закрывавших вход в небольшую пещеру. Проход был небольшой, словно кто-то кривую и корявую трубу внутри скалы выбивал. Да, именно туда сбежал кошко-баран, надеясь, что крупный двуногий не пролезет, но массивного представителя младших народов гнала любовь и желание предстать перед возлюбленной в полной красе. Оставалось выругаться, и полезть за Величавым, как Огнезуб. Мои габариты меньше, поэтому мог спокойно ходить в полный рост четверенек. Ползли минут десять и остановились у разветвления.
Сказать, что у меня есть ночное зрение, категорически нельзя, поэтому всегда таскал с собой небольшую глиняную мисочку с жиром и фитилём из каких-то волокон. Такие вещи носили почти все местные. Они компактные, горят долго. Света намного меньше, чем у факела, зато всегда под рукой и не надо мудрить, а в нашем коленопреклонённом проходе на четвереньках освещения было больше, чем предостаточно. Жаль, что у меня был всего один светильник. Зарам был гордый, днём брать такую штуку смысла не видел, поэтому пользовался моим.
— Туту, я вперёд, а ты держи копьё. Услышишь звук, бей смело. Я буду ползти и петь. Проход кругом идёт. Это древние строили. Впереди зал, я его выгоню.
— Да, друг мой, я буду на страже! — гордо произнёс в ответ и получил в руку копьё.
Здоровяк уполз, унеся с собой свет. В Единстве, как я уже заметил, почти во всех пещерах росли светящиеся мхи, грибы или просто пятна плесени. Для обладателя ночного зрения света вполне достаточно. Как говорил грязекоп, Творящая создала все эти растения, чтобы жизнь могла себя комфортно чувствовать и под землёй, куда не проникал свет игг-древ. Что за древние и для чего строили такого размера дырки?
Пение Зарама я прекрасно слышал, а вот осторожные шаги нет. Если бы не ночное зрение, никогда бы не понял, что мимо меня хотят хитро прошмыгнуть. В третьем проходе, осторожно переставляя лапы, крался загнанный нами скупс. Он уже напрягся, готовясь прыгнуть и промчать мимо меня, но я завопил:
— Слышу! Ааааааа-ха!
Я, конечно, ничего не слышал, а только увидел, но зверь, ошарашенный моими воплями, рванул обратно, вывернувшись телом и унесясь в глубину прохода, а ещё через несколько секунд я услышал настоящий утробный рык, ругательства и вопль победы. Когда дополз, то очутился в круглом зале. Миска-свеча была перевёрнута, а у Зарама горел край одежды, обмакнутый в растёкшийся жир, но это его не смущало. Огромные ладони дожимали шею зверя, который ещё бился в предсмертных конвульсиях.
Достал из своего наплечного мешка пару тряпок, обмотал древко копья Зарама, как мог помакал в жир на полу и запалил о подгорающий край куртки добычливого охотника. В руках у меня теперь был факел. Только потом я сбил огонь с товарища. Ожогов он не получил, и если немного и подгорело, то только с краю, а для влюблённого такие мелочи совсем не в счёт. Не знаю сколько будет гореть огонь, но без света прямо сейчас мы не остались.
— Туту, надо пустить кровь! — и он вытащил нож.
— Прямо здесь? У меня сейчас копьё догорит и будем без света.
— Я знаю как выйти. Таких пещер очень много. В них любят селиться теневые хищники, прячась от света древ.
— А чего мы сюда полезли? А если найтволк? — деланно изумился я.
— Никого здесь нет. Скупс слишком трусливый и никогда не сунется туда, где пахнет сильным зверем.
Товарищ уже разрезал горло и аккуратно, стараясь не запачкать шкурку, сливал кровь на пол. Как и предполагал, факел горел недолго, а через пару минут и вовсе потух. Зарам этого уже не видел, а я со своим ночным зрением отлично. Кровь, найдя микронеровности, казалось на ровном полированном полу, слилась в знак шестого ударного флота. Тот самый знак, что был на щеке Златоглазки и плече Альто Канавереса.
— Туту, ты где? — пробасил товарищь, залезая в проход и утаскивая тушу за собой.
— Слышу, иду, — сказал я, но, прежде чем влезть в дырку, ведущую из зала наружу, я сделал шаг поближе, стараясь не наступить в кровь.
И тут я почувствовал. Под центром знака, на небольшой глубине был вплавлен очередной ларец. Или таких ларцов здесь много, или меня тянет именно к тем местам, где они есть. Мой тральщик постоянно совали в самые дырки с тварями Грани, где они не пойми какие и неясно, как вытаскивать. Только моё чувство азурических созданий спасало наш борт от мгновенного уничтожения. Цай тогда говорил, что поэтому и суют, что можешь чувствовать. Я об этом думал и скорее всего очередная находка подобного устройства совсем не случайна, правда пока что с этим знанием делать, как и положенно, совершенно непонятно.