Глава 8
Запас гадостей не заканчивается
Когда немножко улеглось, к нам в лагерь пришли мощные восходящие с лекарскими умениями. Молодой вождь народа показывал, что ему небезразлична судьба людей, и те, кто не сбежал, были вознаграждены. Лечебные мази и настойки на звёздной крови лились рекой, восходящие сбивались с ног, применяли амулеты и свои умения, оказывая помощь. Даже моя спасенная очень быстро оказалась на ногах. Несмотря на то, что Длань умела и любила стрелять и наверняка повреждения оказались очень серьёзные, женщина быстро излечилась. Конечно, без чудесных рун такое лечение невозможно. Командирша женского копья слегка прихрамывала, но еле заметно, словно ногу подвернула, а не коленные чашечки разнесены.
Эти дни все носились как бешеные, но даже при этом она мне пару раз приносила еду, которую готовила сама, и даже перепал кувшинчик сброженного сока. Растения не знаю, но не хуже многих вин, которые мне удавалось попробовать на просторах Единства и в прошлой моей жизни. Постепенно лагерь восстанавливался. Кое- кто из сбежавших возвращался обратно. Поводов было много. Например, показалось, что за горой ходят негодяи. А туда три дня пути и обратно так же, никого не догнали, но трусливым бегством тут и не пахнет. Все верили, никого не упрекали, а народ постепенно возвращался.
Всё приходило в обычное русло. Раненые подлечены, разнесенные шатры восстановлены, а следов взрыва не осталось вовсе.
Со мной почти сразу поговорили. Восходящий, приехавший с командой поддержки, расспрашивал что делал, как делал, где был, о чем говорил и с кем ещё дружил? Я рассказывал абсолютно честно, до мельчайших подробностей, и как помог приятелю подобрать хороший топор, как пили по вечерам и как гоняли зверя около пещеры. С первым допросом вроде закончено, и меня оставили на некоторое время в покое. А потом подошел уже серьёзный взрослый дядька, аж серебряного развития, заточенный на ментальной способности. Наверняка кто-то из очень близкого окружения самого владетеля. Ничего нового не говорил, а просто повторил все то же самое.
Когда допрос оказался закончен, я сообщил:
— У меня есть тайна, но хочу сказать только риксу.
При этом постарался изобразить истинную уверенность и незамутнённую искренность.
Вот тут, уж расслабившейся мужик реально напрягся. Есть с чего. Лучший друг самого главного заговорщика теперь неожиданно возжелал встречи с самим риксом. Восходящий прищурился, оглядывая меня с подозрением. Произнёс: «Только риксу?». Его явно что-то смущало. В свете последних событий — неудивительно. Ближайший товарищ диверсанта сам решил на ушко главному начальнику что-то шепнуть. Совсем не подозрительно? Не то слово.
— А можно мне узнать хоть немного? Я же должен что-то сказать? У руководителя народа всегда много дел, — произнесли в ответ контраргументы, не особо рассчитывая на смену моей позиции, но я легко согласился.
— Могу показать, но объяснять стану только ему, — смягчил условия. — Мне это секрет передал отец, а ему дед. Тогда странно всё было. Сказали, что надо рассказать риксу народа, в котором жить буду. Совсем маленький был и спрашивал: «Нашему риксу?», а мне отвечали, что тому, в чьём народе жить будешь. Тогда ничего не понял, что за рикс и где я ещё жить могу кроме как дома? Мне отвесили подзатыльник, сказали, чтобы запомнил и не болтал. Вот, не болтал, — и развёл руки, сделал честное лицо ещё честнее.
— Покажешь, но не расскажешь? — ещё раз уточнили на мои мудрёные условия.
— Покажу, расскажу только главному в народе, и мне обещали, что за это дадут стигмат. Сам рикс даст мне гвоздь.
— Стигмат? Сам рикс? — опять подозрительно ухмыльнулись.
— Потом. Он отдаст. — и всем видом показал, что информация такой важности, что в получении гвоздя даже не сомневаюсь.
Восходящий ещё и ещё раз внимательно меня осматривал. Я чувствовал, как трогали ментальными способностями. Представления не имею, что и как работает в моей голове, даже не знаю названий в своём огромном дереве развития мысленных возможностей, но осознавал и постоянно пробовал применять свои умения. Получалось интуитивно, как моё чувство тварей грани, и весьма неплохо. Наверное, так делали дикие восходящие. Мне не раз приходилось притворяться обычным человеком, искренним и прозрачным настолько, насколько это вообще возможно. Часть меня сейчас скрыта и невидима, там, где тихонько сидел симбионт и зыркал из своей норки. Зато та, которая принадлежит дикарю, сияла тупой незамутнённостью и казалась открыта всем ментальным ветрам. Единственное, что можно было увидеть в моём мозгу — это предвкушение получения гвоздя. Вот такое, всепоглощающее вожделение железки в запястье.