— Я не понимаю… — перекривлял его мужчина. — Ну, конечно. — Он опустил взгляд в район солнечного сплетения Игоря, словно планировал удар, но передумал. — Не удивлюсь, если знаю твою жизнь даже получше тебя. Спросишь — как такое возможно? А я не стану скрывать и снова вспомню твой дневник. Ведь это благодаря ему я изучил твой жизненный путь до самой смерти. Представляешь? Ты умрешь! Старый и одинокий. Сдохнешь на пустынной ледяной планете в компании двух таких же неудачников, тщетно помогающих тебе искать единственную настоящую любовь своей жизни. И только потому, что ты, балда, не сумел этого вовремя понять и упустил девушку, дав ей затеряться между мирами.
— Ха-ха, — мрачно отреагировал Игорь. — Поверь, после развода я уже не сумею полюбить. Да и не до того мне — и так куча проблем, которую до конца жизни не разгрести. Так что, босс, кончай эти пытки словоблудием и переходи к сути.
Мужчина скривился и жестом остановил того, кто собрался сзади еще раз отработать болевой прием.
— Ненавижу это словечко. Давай оставим его для наемников. А ты называй меня Дэнис. Твое имя мы уже выяснили у местных. И это значит, что наша ситуация вполне может разрешиться самым цивилизованным способом.
— Ты сейчас про рабство? Вроде бы, именно это на уме у твоих наемников?
Мужчина развел руками.
— Это их право. Устройство вселенной никто еще не менял. И рабство до сих пор самая выгодная и удобная форма достижения большинства целей. Тем более, что в некоторых ситуациях не обойтись без жертвоприношений. И кем же жертвовать, если не рабом? На ком, в конце концов, ставить бесчеловечные опыты?
— Например, на программируемой биомассе?
Дэнис широко улыбнулся.
— Вот теперь я вижу, что ты умен. Одно «но». Биомасса — это уже путь в обход опытов. Зачем терять время на изменения организма, если их можно вписать в конечный продукт изначально? Если кому-то понадобится рабыня с десятью руками, готовая к соитию в любой момент, нежно любящая и при этом совершенно стерильная, то все это можно создать почти мгновенно. И, что самое главное, ни одно такое создание никогда не помыслит восстать против хозяина, потому что заданные функции будут единственным смыслом всего его существования.
— И тогда потеряется смысл в обычных рабах?
Мужчина даже растерялся и огорченно всплеснул руками.
— Да нет же! У биомассы есть один большой недостаток — ее невозможно мучить, как простого человека. То есть, конечно, можно, но в таком случае нужно, чтобы создание прошло длинный путь из детства свободным человеком. Слишком затратно и глупо. Для этого есть люди. И, кстати, ты подобной участи еще можешь избежать. И все, что для этого нужно — сотрудничать со мной.
— А остальные?
— Остальные — это плата за услуги. Им я помочь уже не в силах. Но все, что нужно сделать для освобождения тебе — рассказать мне, почему не работают ловушки для прохода вниз и помочь в освоении лабораторий.
Игорь знал, что не согласится. Тем не менее, ему было интересно, насколько врет Дэнис, предлагая сотрудничество. Подсознание уверяло, что почти стопроцентно.
— Я не могу помочь.
И дальше его начали бить.
Всего за несколько минут избивающим удалось вытянуть информацию про смещение энергетических потоков, которые вот-вот вернутся на прежнее месте и дадут возможность активировать как ловушки, так и сами лаборатории. Этого им хватило.
— Я так и думал, что мы не сможем договориться, — наклонился Дэнис к скрюченному на земле Игорю. — Не скажу, что расстроился. Мне даже лучше, что не придется ежеминутно ожидать от тебя какой-нибудь пакости. Да и с наемниками не придется спорить из-за лишнего раба.
Он развернулся и ушел в поселение. А Игоря опять заставили подняться и отвели в яму под капищем.
Глава 28
В яме было совершенно темно. В отличие от поселенцев, запихнувших пленников под капище в первый раз, бандитам даже в голову не приходило обеспокоиться малейшими удобствами.
В свете фонаря одного из сопровождающих Игорь успел рассмотреть Элизабет и Райана, сидящих на голой земле спина к спине. Дожидаться, пока он спустится, наемники не стали и закрыли люк, отрезая от света. В этот момент силы полностью оставили мужчину и он повис на половине лестницы.
— И чего ты там застрял?