Я заметил довольно неопрятного мужчину с мощной квадратной челюстью, который с улыбкой обернулся ко мне.
— Как дела, путник? Хороший денек сегодня, в самом деле хороший! — Он прищурился, оглядывая меня, затем протянул мне руку. В лавке находился еще один человек, которого я принял за посетителя, и он лишь молча смотрел на меня, не произнося ни слова. Я пожал руку владельца, а он продолжал говорить.
— Хамрис, к вашим услугам, член Гармониума и изготовитель гробов для недавно усопших. Мне кажется, я вас знаю, разве нет? Поглядим, смогу ли вспомнить… — Он немного поразмыслил. — Будучи в Гармониуме, имел я замечательную память на имена, скажу я вам. Знал всех жителей Района…
Моя обычная ложь нечаянно сорвалась с губ.
— Мое имя — Адан.
Он щелкнул пальцами.
— Ну конечно! Я знал, что вспомнил вас. Как бы то ни было, вы нуждаетесь в моих услугах? — Он оглядел меня, затем улыбнулся, намереваясь отпустить шуточку. — Мне кажется, сир, что вам очень скоро понадобится хороший гроб. — Он заулыбался еще шире, откровенно довольный собственным чувством юмора.
Мне тяжело было заставить Хамриса слушать то, что я говорил. Он наслаждался звуком собственного голоса, и мне пришлось просто молча стоять и изнывать от скуки, пока он трещал без умолку. Изложив несколько тем в мельчайших подробностях, он начал рассказывать о своем дневнике.
— Я люблю делать заметки и записывать собственные мысли, это так интересно читать спустя месяц или полмесяца. — Он кивнул мне, будто я понял, о чем он бормочет, и продолжил свою тираду.
— Я уже общался с несколькими издателями в Районе Клерков о том, чтобы опубликовать мои записи. Мне сказали, что они хорошо разбираются в различных аспектах городской жизни, которые я наблюдал, патрулируя улицы в качестве члена Гармониума. Даже не обладая достаточными навыками для профессиональной оценки, многие соглашаются, что мой стиль письма весьма зажигающ… но хватит об этом. Будет гораздо проще, если вы сами услышите: я могу прочесть вам некоторые из моих самых захватывающих записей…
Хамрис монотонным голосом зачитал несколько абзацев, довольно скучных, на мой взгляд. Я уже хотел было незаметно уйти отсюда, когда он помянул что-то об исчезновении своего отца. Почему-то это меня остановило. Я попытался пресечь его болтовню.
— Погоди, ты сказал, что отец твой исчез? — Хамрис поднял руку, пребывая мою реплику, и закончил чтение одного из разделов своих скучнейших дневников.
— Ну, и как тебе это? Гораздо более впечатляюще, чем можно ожидать от простого члена Гармониума, а? — Он улыбнулся. Похоже, он уже забыл о моем вопросе. Мне не оставалось ничего, другого, как повторить его.
— Да, весьма впечатляюще. Так ты сказал, что твой отец исчез?
Он кивнул.
— О, да. Много, много лет назад. Мой отец был талантливым каменщиком, и делал не только саркофаги, но и гробницы. Люди со всего Сигила…
Комната исчезла, а сознание мое унесли воспоминания…
Я стоял в этой же лавке, разговаривая с пожилым мужчиной, а в углу играл ребенок. На прилавке между мужчиной и мной лежали пергаменты с планами и набросками. Похоже, он объяснял какие-то тонкости в сооружении гробницы. Взор мой затуманился, когда я пытался вникнуть в детали планов.
Когда взгляд вновь прояснился, я стоял в пещере у гробницы. Над входом в камне была вырезана надпись «Создаем на вечность». Гробовщик с широкой ухмылкой на лице стоял рядом со мною. Он сделал приглашающий жест и двинулся в гробницу. Я быстро нагнал его и обнажил меч…
Я снова стоял в лавке Хамриса. Теперь я знал, кто построил гробницу в Залах Затонувших Народов, как знал и то, что именно я (или, по крайней мере, предыдущее воплощение) убил строителя, чтобы сохранить ее тайны. Хамрис, похоже, и не заметил, что сознание мое витает где-то далеко. Когда он замолчал в следующий раз, пытаясь перевести дыхание, я задал вопрос.
— Расскажи, что случилось с твоим отцом.
— В один прекрасный день он просто взял и исчез, оставив на меня множество своих заказов. Возмутительно, потребовалось много времени, прежде чем я смог выбраться из долгов, которые возникли из- за его исчезновения, я и по сей день уплачиваю некоторые из них. Но меня привлекает эта работа, и… — Он тихо вздохнул, и в глазах его появилось мечтательное выражение. Он пожал плечами. — Простите, я задумался… Исчезновение моего отца и стало причиной, по которой я присоединился к Гармониуму, а затем покинул его. Сначала я испытывал всепоглощающее желание выяснить, что же с ним приключилось, а затем почувствовал необходимость продолжить его дело. — Он вздохнул. — Я никогда не получил ответы, которые искал. То, что случилось, осталось тайной… — Хамрис замолчал. Воспользовавшись заминкой, я быстро выскочил за дверь.
Покинув лавку, мы продолжили исследование окрестностей. Я заметил гитзерая в толпе и, заинтересовавшись, подошел к ней. Кожа у женщины имела желтоватый оттенок. Тело ее покрывали татуировки, а на боку в ножнах висел длинный меч. Глаза ее напоминали две маленькие черные жемчужины и пристально следили за Дак'коном. Не успел я дойти до нее, как тот заступил мне дорогу.
— Я хочу, чтобы ты выслушал меня.
— Что такое, Дак'кон?
— Я желаю, чтобы мы не разговаривали с этой женщиной.
— Почему?
— Она — зерт. Воли наши — скрещенные мечи. У нас нет ничего общего.
Теперь я хотел пообщаться с ней еще больше. И кроме того, зерт как никто иной мог понять, что так снедало Дак'кона. Я помедлил с ответом.
— Так не говори с ней.
Гитзерай, наблюдавшая за нашим приближением, промолвила.
— Почему ты оскорбляешь Неразрывный Круг Зертимона и продолжаешь носить его, даже если это претит твоему сердцу? Ты не числишься среди Народа, предатель Шра'кт'лора! Анархи и зерты сказали свое слово, и ему надлежит подчиниться! Не открывай свое мнение мне… или любому другому зерту!
— Выслушаешь ли ты слова этого человека? — Ответил ей Дак'кон.
— Слова его отдают твоим влиянием и подобны Лимбо. Я не буду слушать тебя, Дак'кон.
— Он странствует со мной, Кии'на, последовательница Зертимона. Он приходит к тебе, дабы услышать слова Зертимона, и ты, как зерт, должна удовлетворить его желание. Выслушаешь ли ты его? — настаивал Дак'кон.
— Слова Зертимона не предназначены для ушей человека. Разумы их не подобны нашим и повсюду за собой несут они разлад. Этот облачен в одеяния из шрамов и крови, и странствует с предателем. Сердце Вилквара бьется в твоей груди, если просишь ты меня, чтобы я выслушала его.
Дак'кон вновь попытался урезонить ее.
— Воспримешь ли ты своим разумом его слова? Знай свои слова до того, как выскажешь свое мнение, Кии'на, зерт Зертимона.
— Я не выслушаю его. Он выслушает меня, — отвечали она.
— Этого достаточно. — Дак'кон обернулся ко мне и произнес на общем наречии. — Она будет учить тебя.
Женщина — гит обернулась ко мне; глаза ее опасно поблескивали.
— Ты не ведом мне, но твой вид дурно говорит о тебе, человек. Тело твое — книга, написанная шрамами и кровью, и идешь ты в тени изгоя, который пытается говорить за самого Зертимона. Говори же!
— Приветствую тебя, мечница! — Я попытался показать ей, что знаю, как нужно формулировать приветствие, но она лишь раздраженно зашипела.