Ну, что сказать…
Выбитое плечо, порванная мочка уха и царапина, начинающаяся на плече и уходящая куда-то под короткую, клетчатую юбчонку…
- Так! Соседка! – Я зацепился за знакомую деталь, «разматывая» вероятности. – Опять ты? Как тебя во все тяжкие-то, а?
Зафиксировав руку, сделал два укола и, пока лекарство подействует, расстегнул блузку, занимаясь царапиной.
Эх, вот же…
Н-да-а-а-а, с такими данными нижнее белье можно еще долго не носить!
Сделав вдох выдох, обработал царапину, залил жидким бинтом и запахнул прелести.
- Не понравилось? – Девчонка удивленно захлопала глазами.
- Очень понравилось. – Я рассмеялся и плавно прижав девицу к себе, аккуратно вставил плечо на место и принялся фиксировать. – Но, слишком ты молода!
- Мне 15! – Девица законно обиделась, случайно напомнив мне, что во многих странах экс-юга, жарких и страстных, «возраст согласия» 14 лет.
И нет, это не «издевательство над женским телом» - девочки в этих местах созревают быстро, к тридцатипяти-сорока годам уже утрачивая не только красоту, но и просто жизненный ресурс.
За последние 20 лет, с ростом уровня жизни улучшения есть, но…
Исключительно в городах.
Так что, «залететь» в 14, родить в 15 – тут совершенно нормально, хотя, как по мне, так тут дело не в «ресурсах», а в оставшемся влиянии католичества, до сих пор считающего женщин тупыми животными.
Вправив ключицу, наложил два шва на мочку уха, накинул на девицу одеяло и занялся очередным раненным, принесенным пожарными.
Судя по всему, парень относился к «местечковым хулиганам», с татухой на полморды, окровавленной стрижкой «я – Лидер!!!» и тремя дорогими перстнями, один из которых и спас ему жизнь.
А если бы этот полудурок не замазал камни красным воском, то, глядишь, еще и ноги бы сохранили, вместе с рукой!
Нет, я совершенно не понимаю людей, занимающихся «украшательством» предметов, чью работу они не в силах не только описать, но и просто – понять!
Как те полудурки, что клеили на подушки безопасности стразики и зеркальца…
Со вздохом, взялся за парня.
Глядишь, может, с одной рукой из него выйдет знаменитый писатель?!
- Нет! – Девчонка в одеяле схватила меня за руку и постаралась оттащить в сторону. – Это Маркос! Он – гнида! Такие как он…
Пока девчонка оттаскивала меня, пока полицейские оттаскивали ее от меня и пока я возвращался, прошли считанные секунды, но неизвестному мне Маркусу – хватило.
Причем, если я все правильно понял, даже не отвлеки меня девчонка, Маркус в любом случае бы не выжил – тромб оторвался и…
Закрыв парню глаза, махнул полицейским рукой, чтобы упаковывали – мертвым – мертвое, а живым – живое.
- Это – последний! – Парнишка, что привел меня в этот овраг положил передо мной раненую собаку.
Здоровенную немецкую овчарку, жалобно и чуть слышно подскуливающую.
- Поможешь?
- Заберешь себе?
Парень посмотрел на меня и смущенно улыбнулся.
- Заберу. Будет за сестренками присматривать, да и встречать будет кому…
Эх, парень-парень…
«Малая лечилка» и вот с хрустом кости встают на место, срастается треснувший позвонок и пес спокойно засыпает, наконец-то не чувствуя боли.
- Забирай. – Я отодвинулся от собаки. – День-два пес спать будет, потом воды ему побольше и мяса, кормом не увлекайся, все эти «сбалансированные рационы» - редкая и несусветная хрень в ярком мешке…
Я погладил черно-сербристый бок спящей собаки, у которой сейчас точно начинается новая жизнь.
- Потом к кинологам сходи, судя по виду, пес не простой, так что…
Парень подхватил пса, завернутого в одеяло и вдруг замер.
- Погоди… А ты и с людьми так можешь?! – Карие глаза полицейского, по размерам превосходили чайные блюдца.
Вдвое!
- А почему я, по твоему, на «Скорой…» работаю… - Я занялся очисткой кузова и сбором оставшихся лекарств. – Только ты… Видел – и молчи! Одни люди спасибо скажут, а другие…
- Я – МОГИЛА! – Парень перехватил пса и упылил к своей машине.
- А я – нет! – Мелкая, чертова девчонка со своей короткой стрижкой и короткой юбкой начинала меня бесить. – Я всем расскажу, если ты…
- Стой, пока живая… - Я ехидно улыбнулся. – Ты же не думаешь, что я могу ТОЛЬКО лечить?!
- Ты так не сделаешь! – Девица сурово замоталась в шебуршачее одеяло и уставилась на меня исподлобья. – Ты – добрый!
- А ты хочешь добротой попользоваться? – Я застегнул молнию сумки и принялся снимать халат, чтобы выбросить его в мусорный бак неподалеку. – Это у молодежи так принято за доброту привечать? Может, еще в изнасиловании меня обвинишь? Или нет, знаю! В продаже наркотиков!