– Успокойся, муж мой, – сказала Ладжоли и добавила, обращаясь к остальным: – Не обращайте внимания. Он все еще расстроен из-за своей бабушки.
Она успокаивающе улыбнулась, но это не оказало желанного воздействия на бабочку, трепетавшую у меня в груди. До этого момента я как-то не осознавала, что Нимбус – искусственное существо: он был создан шадиллами как дар дивианам – точно так же, как моя раса была создана ими как дар древним землянам. Наверняка и ДНК, и химический состав у нас с ним во многом схож, вот почему мы оба прозрачны и бесцветны. При таком подходе нас можно рассматривать как брата и сестру.
И теперь мой брат, возможно, мертв? Превратился во что-то похожее на остатки этих нано-козявок, черной слизью покрывавших пол? Что не так с этой вселенной, если люди умирают в ней на каждом шагу?
Охваченная чувством злости и страха, я прошагала прямо по черной луже и, оказавшись в каюте призрачного человека, закричала:
– Нимбус! Выходи сейчас же! Не заставляй нас думать, будто какая-то глупая Наука убила тебя, хотя вовсе не была для этого предназначена. Куда ты подевался, бестолковый призрак?
Некоторое время ответа не было. Потом сквозь вентиляционную решетку в потолке со свистом ворвался сгусток тумана. Сначала он заскользил вокруг меня, но тут же ринулся к малышке «Кусаке», принял форму человека и накрыл ее своим телом.
– Вот он я, – заявил Нимбус. – В чем проблема?
– Ты уходил! – Я была просто в ярости; он нас так напугал! – Ты поступил ужасно глупо – покинул свое дитя! Предполагалось, что ты о нем заботишься, а вместо этого… Ты что, на нас понадеялся? Откуда нам знать, в каких углеводородах нуждается заретта в столь нежном возрасте?
– Сожалею, если огорчил вас, – в тоне Нимбуса, однако, не было и намека на сожаление, – но я просто вышел посмотреть, что случилось. Свет погас, и в вентиляторе что-то затрещало. Забравшись туда, я обнаружил, что мои нано-охранники мертвы и валяются вокруг, точно песок. Я решил, что надо найти кого-нибудь и выяснить, что происходит, но… – рябь пробежала по его телу, – потерялся в вентиляционных трубах.
– Потерялся? – спросила я. – Какая безответственность, глупое ты облако! А ведь мог бы догадаться, что о тебе будут беспокоиться. Ладжоли, к примеру, и Уклод, и маленькая «Звездная кусака». Только не я, вот нисколечко!
– Темно же везде, – ответил Нимбус. – Я не мог сообразить, где я, пока не услышал твои вопли.
– Я не вопила! Я никогда не…
Фестина положила мне на плечо руку.
– Уймись. С ним все в порядке. Я тоже беспокоилась.
КАК МОЖНО ЗАСТАВИТЬ МАЛЫШЕЙ КРИЧАТЬ
– Итак, Нимбус, – продолжала она, обращаясь к призрачному человеку, – на корабле диверсия. Он выведен из строя. И у нас нет никакого оборудования, чтобы послать сигнал SOS. Мы тут подумали – а, вдруг малышка… – Она нежно улыбнулась, глядя на «Кусаку», уютно накрытую призрачным телом, но потом улыбка погасла. – Не может ли твоя дочь послать призыв о помощи. Но теперь, когда я взглянула на нее… Заретта такая маленькая – она может посылать ССС-сообщения?
Нимбус ответил не сразу. Туман, из которого он состоял, заволновался, точно пар над кипящим горшком.
– Способность посылать сообщения присуща зареттам от рождения, – в конце концов ответил он. – Однако «Звездная кусака» слишком мала, чтобы контролировать эту способность. Ну, вроде как у ваших новорожденных – голосовые связки у них достаточно хорошо развиты, но говорить разумно они не могут.
– От нее вовсе не требуется говорить разумно, – сказала я. – Хватит и того, если мы сумеем заставить ее просто заплакать. Разве внимание какого-нибудь оказавшегося поблизости корабля не привлечет горестный плач? Только не надо говорить, что она этого не умеет. Все знают, что в природе детей издавать такие звуки.
И тут у меня за спиной кто-то издал звук… очень похожий на тот, о котором я только что говорила. Отнюдь не малышка «Звездная кусака», а Ладжоли, и вид у нее был встревоженный.
– Ты имеешь в виду… – залепетала она. – Ты же ведь не захочешь причинить ей вред… Ты не сделаешь…
– Мне мало что известно о младенцах – только то, о чем рассказывали обучающие машины у нас в городе. Насколько я понимаю, вовсе не обязательно причинить ребенку боль, чтобы он расплакался. Достаточно просто напугать его.
– Весло, – сказала Фестина, – такое нельзя делать сгоряча. Надо все хорошенько обдумать.
– Конечно! Я бы предложила… разжечь небольшой костер и положить ее в самую середину. Пламя со всех сторон напугает заретту, но не причинит ей вреда. Если все сделать как надо, оно даже придаст ей энергии, и плач будет слышен еще дальше. Остроумное решение, как вы считаете?
Я с гордостью оглянулась, уверенная, что увижу одобрение на всех лицах… и что же? «Пустоголовые» – члены экипажа, – казалось, были поражены ужасом, Ладжоли уткнулась лицом в ладони, а Уклод выглядел так, словно собирался хорошенько врезать кому-то.
– Что такое? – спросила я. – Что?
Фестина взяла меня за руку и вывела из каюты.
МЕНЯ РУГАЮТ
Похоже, у людей существует ужасно глупый запрет на то, чтобы класть младенцев в костер. Выведя меня в коридор, Фестина пустилась в объяснения по этому поводу. Говорила она негромко, но очень настойчиво. Дело даже не в том, что пламя может причинить вред ребенку; просто такие вещи делать нельзя.
Я попыталась объяснить ей, что на Мелаквине все обстоит совершенно иначе. Окунаться в огонь – это очень приятно: ни вреда, ни боли, со всех сторон «вкусный» жар, выжигающий грязь и пятна, неизбежно накапливающиеся в процессе каждодневной жизни. Кому-то это может не понравиться – пламя иссушает кожу, – но для людей моего вида огонь все равно что горячая ванна в сочетании с хорошей едой.
Будет ли он тем же самым для «Звездной кусаки»? Разве она не творение шадиллов и разве заретты тоже не кормятся от пламени? Может, поначалу ей будет и страшно, но разве не так дети реагируют на новую пищу? Поначалу она им обычно не нравится.
Фестина сказала, что, возможно, я права, но есть «черта-за-которую-не-следует-переступать». И лучше мне больше не заикаться о своем плане, иначе люди, не знающие меня, решат, что я самое настоящее чудовище.
Я едва не сказала: «Меня не волнует, что думают другие». Но это было бы неправдой. Я не хотела, чтобы Фестина думала обо мне плохо; не хотела, чтобы Ладжоли и Уклод презирали меня. Но особенно меня беспокоил Нимбус. Ведь если мы с ним родственники – как создания щадиллов, – я не хотела, чтобы он не доверял мне.
В детстве я часто мечтала о брате, несмотря на то что родная сестра временами ужасно раздражала меня. Брат – это друг-мужчина, со всеми приметами мужественности, но без похотливых желаний, только усложняющих дружбу и в конечном счете заставляющих лишь печалиться. Нужно непременно будет убедить призрачного человека в том, что я ему сестра… и разве мы уже не были на пути к этому? Ещё в прежней «Звездной кусаке» он пытался командовать мной, а я, естественно, возмущалась; ну чем не семья? Оставалось лишь одно – чтобы он осознал это.
Кроме того, если Нимбус мне брат, значит, маленькая «Кусака» – моя племянница. Чрезвычайно приятная мысль.
Тетушка Весло. Звучит превосходно!
ОФИЦИАЛЬНОЕ ВВЕДЕНИЕ В ДОЛЖНОСТЬ
– Я буду вести себя, как ты желаешь, Фестина, – сказала я. – Никогда не стану предлагать класть младенцев в костер… даже совсем маленький, который сделал бы ребенка сильнее и здоровее. Тем не менее нам нужно, чтобы «Звездная кусака» расплакалась, разве не так? Значит, необходимо найти другой стимул, который побудит ее к этому. Что более приемлемо с точки зрения землян? Хорошенько встряхнуть ее? Уколоть булавкой? Завалить тяжелыми предметами?
Фестина некоторое время пристально смотрела на меня, а потом засмеялась: