— Трудно искать черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет, согласился я. Слова древнего китайца-философа были заказной шуточкой разведчиков, я знал их потому, что как-то брал у одного из них интервью. А знал ли эту шутку Хаткинс?
— Вот-вот! — засмеялся он и даже покраснел от удовольствия. — Мы тоже так говорили!
Я все равно не верил ему. Хотя и отметил компетентную терминологичность его речи… О созвездии Тукана я, например, имел очень смутное представление. И не знал, как толковать выражение «спутники Галактики». А он уложил все эти понятия в одну фразу. Но это никак не доказывало то, что Хаткинс — космический разведчик Томас Брайтер. Мой визави вполне мог полистать учебник по астрономии перед тем, как пудрить мне мозги.
— Так вот, нам не повезло с самого начала, — продолжал он. — Мы даже не успели приступить к поиску этой самой темной кошки. Через неделю после первого нырка в гиперпространство мы, как водится, вышли в реальный Космос. Такие понедельные выходы — необходимость. Длительное непрерывное пребывание в гиперпространстве незаметно сводит людей с ума. Вы знаете это?
— Знаю, — кратко ответил я. И больше ничего не сказал. Мне нечего было сказать: Хаткинс грамотно излагал положение вещей.
— Мы оказались в 15 тысячах световых лет от Земли, но это не суть важно. А если важно, то только потому, что мы влетели в очень малоисследованный сектор Галактики. Навигационных карт для него не существовало, и поэтому наш корабль материализовался в поле нейтронной звезды.
— Что-о? — с изумлением протянул я. И отметил, что отреагировал так, как будто уже согласился, что его рассказ — правда, а не байка.
— И настолько близко от нее, что вырваться из лап гравитации было невозможно.
Нейтронная звезда! Путешествуя по Галактике куда ни попадя в своем маленьком частном звездолете, я всегда думал об одном — не попадусь ли я в сети одной из этих невидимок при выходе из гиперпространства. Дело в том, что черные карлики — так еще называют нейтронные звезды — имеют диаметр всего десять километров, и большинство из них не излучают — ни в световом, ни в рентгеновском спектре, ни в спектре радиоволн. А весят они в полтора раза больше нашего Солнца. Их гравитация опасна для корабля настолько же, насколько и поле притяжения любой звезды в Галактике. Но в отличие от «нормальных» светил, они практически невидимы, обнаружить с Земли их очень трудно. Естественно, в навигационных картах космопилотов обозначены только некоторые из них. Остальные — ловушки для тех, кто рискнул уйти с проторенных космических путей.
Корабли разведчиков, выходя из гиперпространства, учитывали все, кроме двух факторов, — наличия в опасной близости от себя нейтронных звезд и черных дыр. О последних вообще не хочется говорить. Достаточно упомянуть, что они образуются из нейтронных звезд и представляют собой ту же самую опасность невидимую гравитационную ловушку.
— И как вам удалось выбраться? — спросил я.
— В этом-то и соль истории. Мы не выбрались. И стали падать на звезду. Как вы знаете, уйти в гиперпространство мы не могли: в гравитационном поле такой силы это невозможно. Мы включили двигатели на полную мощность, но когда перегрузки достигли 14G… Знаете, умирать размазанным по спинке пилотского кресла как-то неэстетично. Лучше уж грохнуться на звезду… В общем, мы выключили двигатели. И понеслись навстречу смерти.
Хаткинс опять снял очки и стал протирать их салфеткой. Было видно, что он сильно взволнован. Я тихо спросил:
— А дальше?
Он поднял голову и подслеповато сощурился, глядя на меня. Взгляд его был растерянным.
— Я не помню… — пожал он плечами. — То есть не помню сам факт нашего спасения. Моим последним ощущением перед тем, как я потерял сознание, было полное равнодушие ко всему и… темнота. А потом я нашел себя на своем обычном месте, в командирском кресле. Мы находились в гиперпространстве и летели к Земле. И я точно знал, что с нами произошло и что мне надо делать. Наш корабль вырвался из поля нейтронной звезды, знал я, но при этом потерял столько топлива, что ни о каких перемещениях и маневрах в реальном пространстве речи быть не может. Единственное, на что мы могли рассчитывать, — это на безопасное приземление в том месте, откуда стартовали. Я знал, что уже послал радиосообщение на Землю. Нас ждали.