– Вон он,– указал Ник.– Притаился, гад!
Дуб был громадный – лет, наверное, под пятьсот. На таком мы все могли бы без труда укрыться, а не только Соловей-разбойник.
– Сейчас плату потребует,– прошептала Дарья.– А у нас нет.
– Ничего,– усмехнулся Ник.– Я ему заплачу – мало не покажется!
И поднял автомат. Только, по-моему, зря. Соловья пулей не возьмешь, даже серебряной. У него наверняка барьер или искривление пространства.
– Стрелять не умеешь! – возмутилась Дарья.– В дерево – и то не попал! Дай я попробую.
Ник со мной согласился, а Дарья никак не могла взять в толк про искривленное пространство и все порывалась выстрелить.
– Эй,– крикнул Ник,– выходи, образина!
Сунул два пальца в рот и свистнул. Ник умеет свистеть, не хуже Соловья – правда, не так громко. Дарья даже присела от неожиданности.
Что-то затрещало в ветвях дуба, и на поляну вывалилось чудо-юдо. Так себе мужичонка – метра полтора ростом, на кривых ногах, бороденка плевая и нечесаная вдобавок. Но держался бодро. Нахально, я бы даже сказал, держался. Через губу поплевывал, гад, а губа длинная – чуть не до самой шеи. Смотреть противно. Строит из себя крутого пщака!
– Покажи дорогу к Кощею,– предложил Ник,– и живи себе.
– А стреляли зачем?
Скажите, какая цаца, уж и пострелять нельзя! Надулся, как индюк, и глазками из-под мохнатых бровей посверкивает. Напугал. Да мы и не таких видывали!
– А свистел зачем? – Это уже я спросил, чтобы не задавался.
Соловей расплылся в улыбке, словно ему медовый пряник показали. Зубы-то, наверное, тысячу лет не чищены.
– Капитолина тут намедни пролетала: жди, грит, героев и трепещи.
И паскудно, представьте себе, захихикал. Даже ножкой от удовольствия начал притопывать.
– Дать ему в ухо? – спросил Ник.
– Можно,– согласился я.– Чтобы уважал.
Я Ника знаю: у него рука тяжелая – зря Соловей с ним связался. Конечно, Ник ударил не в полную силу, но губастому хватило – только красные сапожки над кустом мелькнули. Минут пять, наверное, он там листьями шуршал – в себя приходил, а потом вылетел оттуда, как пробка из бутылки с шипучим вином. Слюной начал брызгать, а уж как ругался – я такой ругани сроду не слышал.
– Добавить? – спросил Ник сердобольно.
Соловей надулся, покраснел, как помидор, свернул свою губищу в трубочку и засвистел. Я едва успел барьер звуковой поставить, чтобы Дарью защитить. Тут уж Ник врезал ему от всей души, по-настоящему, еще и ногой добавил. Тот сразу заткнулся, долго чесался:
– Сказали бы сразу, что неместные...– Этот паразит, похоже, обиделся на нас.– Местные от моего свиста замертво падают.
– Еще раз свистнешь,– остерег его Ник,– убью.
– Стерва Капитолина.– Соловей выплюнул сломанный зуб.– Могла бы предупредить, что вы не с Земли, а я с вами – как с родными.
Издевался, что ли, гад? Но Ник его больше бить не стал: зачем же лишнее – у Соловья тоже гордость есть.
– Ладно,– сказал Свистун, немного подумав.– Провожу.
– Ой...– покачала головой Дарья.– Заведет он нас...
– В тридевятое царство! – хихикнул Соловей.
Что-то он, по-моему, слишком быстро очухался. Даже подмигнул моей Дарье. Нет, каков наглец! Хотел я было ему добавить, но Дарья помешала.
– Веди,– сказал Ник.– И смотри у меня – не ошибись дорогой.
– Для начала в мою избенку пожалуйте,– заюлил Соловей,– перекусить. Дорога длинная, да ночка лунная.
– А ночка при чем? – удивился я.
– Песня такая есть,– вздохнул Соловей,– по радио передают.
– А у вас здесь и радио есть? – всплеснула Дарья руками.
– У нас нет,– огорченно крякнул Соловей.– Сам – ни в какую! Не любит этого... технического прогресса. Как отцы-деды, грит, жили, так и мы будем жить... А отцы-деды когда жили – почитай мильон лет прошло!.. У Капитолины я радио слушал, когда в гостях был. И еще этот смотрел, как его...
– Телевизор,– подсказала Дарья.
– Вот-вот,– подтвердил Соловей.– Сила! Это же какая стрельба там шла! А мы все: катись яблочко по золотому блюдечку... И что в этом блюдечке увидишь? Сплошная политика! А хочется – для души...
Насчет избенки Свистун явно поскромничал. Хоромы – и это еще мягко сказано! Две сотни окон, наличники резные, крыльцо деревянными кружевами украшено... Богато Соловей живет, ничего не скажешь... Девки нам навстречу высыпали в красных сарафанах – красавицы.