– Он не может решить, над каким значком мы работаем, – пожаловался пухлощекий юнец.
– Кажется, у ребят другое мнение об этом, – объяснил Брунзи, кивая на медленно раскачивающегося хаммеля. – Трое хотят сфотографировать этого хаммеля и добиться значка Наружной Фотографии, а двое других думают, что мы должны работать над таксидермическим значком.
– Он не разрешит нам снять с него шкуру, – пожаловался пухлолицый мальчик. – Как вы считаете, мистер?
– Я думаю, мы должны обрызгать его. – Торрес вытащил из-под туники жестяную коробку.
– Нет значка, который можно заработать, обрызгивая диких животных, – сказал один из юнцов.
Ухмыльнувшись как хаммель, Торрес подпрыгнул и ухватился рукой за нижнюю ветку дуба. Он подтянулся и начал карабкаться вверх, к висящему хаммелю.
– Обратите внимание, мальчики, – предложил пыхтящий Брунзи. – Очевидно, этот человек сведущ в знаниях о лесе.
– Вот здорово, одной рукой! – сказал пухлолицый скаут.
Оказавшись в пяти футах под большим дружелюбным животным, Торрес нацелил баллон с распылителем и нажал большим пальцем на кнопку.
Вокруг распространилась смесь запаха больничных коридоров и салонов красоты.
Хаммель перестал ухмыляться.
– Великолепно, – сказал он и подпрыгнул, чтобы ухватиться за ветку руками. Косматая шерсть большими клочьями полезла с его тела. Меньше чем через шестьдесят секунд перед Торресом был худощавый молодой человек, бледный – и голый.
– Отвернитесь, мальчики, – приказал внизу Брунзи.
Торрес сказал:
– Вы – не Битти Данлин.
– Тот старый традиционалист? К счастью, нет. Я – Джилли Скабб, – ответил голый юноша. – Знаменитый радикал кампуса. Знаете?
Торрес спросил:
– Ты знаешь, где Битти Данлин?
– Большинство парней слоняется по городу, – сказал Скабб. – Я всегда был индивидуалистом. Даже когда молитвами нашего так называемого традиционалистского правительства меня превратили в стадное животное, я сохранил остатки прежнего строгого индивидуализма. Понимаете?
– Не хотите надеть какую-нибудь одежду из коры и листьев? – окликнул Брунзи. – Мальчики говорят, что знают, как ее сделать.
– Нет, не стоит беспокоиться. – Голый Скабб начал спускаться с дерева.
Торрес вслед за молодым радикалом слез на землю.
– Хочешь мне помочь?
– Как?
– Я собираюсь применить этот антидот ко всем остальным хаммелям. Могу пригласить тебя в помощники.
Скабб пожал узкими плечами.
– Мы, индивидуалисты, не слишком склонны к сотрудничеству.
– До тех пор, пока дело хаммелей не получит огласку, – сказал Торрес, – ваша Хунта собирается продолжать в том же духе. Это означает, что за тобой могут снова начать охоту.
– Я могу оценить логику того, о чем вы говорите, хотя она и имеет некоторый оттенок традиционности, – согласился Скабб. – Я выручу вас. Может быть, мне для этого потребуется одежда.
Торрес показал на Брунзи.
– Мы одолжим ваш костюм, Чак.
– Подождите, – сказал скаутмастер десятки. – Мне не улыбается остаться здесь в нижнем белье.
– Мальчики смастерят вам какую-нибудь лесную одежду из листьев и коры, – утешил Торрес.
– Да, давайте, мистер Брунзи, – сказал пухлолицый мальчик. – Раз мы теперь не сможем снять шкуру с этого парня и набить чучело, мы хотим немного позабавиться.
– Но, мальчики…
Торрес достал один из своих пистолетов.
– Одежду, Чак.
– У вас тоже есть некоторые черты индивидуалиста, – сказал Скабб Торресу, пока вожатый скаутов снимал костюм.
Глава двадцать первая
Белокурая домохозяйка с бластерной винтовкой в руке перебежала улицу прямо перед Торресом и тощым Скаббом, чуть не столкнувшись с молодым радикалом.
– Извините, – сказала она. – Я должна подняться на башню.
– Собираетесь пострелять? – спросил Торрес у женщины. Они стояли на широкой улице с домами, похожими на дворцы.
– А разве вы не знаете, что мы одолжили наше второе ружье Бенсенам? Поль пошел вниз, на собрание, чтобы подготовиться к облаве, а мне велел подняться на башню и стрелять в них, когда они понесутся мимо, а я сказала: «Безусловно, Поль, дорогой», но забыла, что мы одолжили ту бластерную винтовку Бенсенам, когда у них были неприятности с чайками, которые танцевали на их левой башенке, и только сейчас вспомнила об этом, уже на полпути…
– Кого это вы собираетесь отстреливать? – вмешался Торрес.
– Хаммелей. Хаммелей, конечно, – ответила белокурая домохозяйка. Свободной рукой она показала на пять «дворцов» на ее стороне квартала. – Видите, там наверху на своей крыше засела Мадлен Лоули с винтовкой. Она всегда готова вовремя. А вон сидят в своей башне – Розмари Вейнер с ее старшим мальчиком. Мне лучше бы пойти. Меня всегда здесь критикуют из-за того, что я, кажется, никуда не успеваю…
– Вы решили перебить хаммелей?
– Это, в сущности, единственное решение вопроса. Ну, если читали журнал-бюллетень «Храмовые Земли», то альтернатива есть, но всем известно, что в редакционных статьях им приходится проводить линию правительства, – сказала она. – Вы, возможно, не представляете, как досаждают эти существа, эти ужасные волосатые хаммели. Они вытоптали мои тюльпаны и – я почти уверена – они съели Бозо, хотя газеты клянутся, что они – вегетарианцы. Но я знаю одно – нашего дорогого маленького Бозо больше нет и… прислушайтесь! Я слышу, они приближаются. Извините, мне пора в башню. – Она отошла от них и поспешно перебежала через широкую коротко подстриженную лужайку.
Торрес развернулся и побежал вниз под гору, туда, откуда доносились звуки, издаваемые галопирующими косматыми животными.
– Мы должны добраться до хаммелей до засады.
– Великолепно, так живут традиционалисты, – сказал Скабб, который рысью бежал за Торресом. В каждой руке он держал по баллону с AHSG-291-038.
На углу Торрес остановился. Слева от них домов не было. Маленький холмистый парк занимал несколько акров. Торрес ткнул большим пальцем в его сторону.
– Вниз этой дорогой.
Они пробежали квартал параллельно парку, прежде чем увидели загоняемых хаммелей. Сотня или больше крупных косматых животных – некоторые бежали на всех четырех лапах – галопом неслась вверх по ясной полуденной улице. Позади напуганных хаммелей пятьдесят человек с мешками и наволочками на головах бежали, кричали, стреляли в воздух из ручных бластеров.
– Вероятно, они растопчут нас, – заметил Скабб.
– Баллоны бьют вперед на десять футов, – сказал Торрес, поднимая свои два баллона с хаммель-антидотом. – Когда они приблизятся на это расстояние, начинай распылять.
С широкой улицы поднимались слабые вихри пыли и, крутясь, двигались к Торресу и Скаббу.
– Великолепно, – сказал Скабб. Он упал на одно колено и начал распылять антидот.
Торрес подождал, чтобы бегущие впереди хаммели оказались в трех ярдах от него, и задействовал свои баллоны. Он отпрыгнул назад, крутясь, стараясь не пропустить ни одного хаммеля.
Кругом колыхалась слезающая шерсть. Все громче звучало шлепанье босых ног по мостовой. Голые люди падали, ссорились, жаловались, смеялись.
– Великолепно. – Скабб проталкивался между сбрасывающими шерсть людьми, прокладывая себе локтями дорогу к тем, кто еще находился в обличье хаммелей.
Торрес трудился на левом краю толпы, распыляя левой рукой, а затем правой. Воздух был насыщен косматой шерстью, смешивающейся с пылью.
– Ох, – сказал линчеватель. Торрес по ошибке обрызгал его. Поверхность его колпака из наволочки в цветочек покрылась пятнами. Опуская ручной пулемет, он сорвал колпак с головы. – Что это за акция по сдерживанию толпы, офицер?
Торрес увидел двоих еще в облике хаммелей. Он протолкнулся вперед и обработал сразу обоих.
Еще один линчеватель, широкоплечий чернокожий мужчина, стянул с головы колпак.