– А кто заплатит по счету? – поинтересовался Марко в дверях.
– Заплатит? – переспросил Маркус. – Опять? Ты же знаешь – у нас это слово не употребляется.
– О да, я понял это, когда ты стащил сигары для старичка! – ехидно заметил наш яснианец. – А теперь ты будешь уверять, будто можно прийти в кафе, вкусно поесть, вытереть рот салфеткой, и робот…
– Благодарю вас! Приходите еще! – как раз в этот момент с нижайшим поклоном произнес робот.
– Придем, когда будем поблизости, – вежливо пообещал Маркус, пожимая одну за другой все двенадцать его рук.
– Не забывайте меня, – попросил робот. – А то я скучаю без работы. Видите, в кафе почти пусто.
– Мы обязательно придем сегодня вечером, – пообещал Маркус, видимо, чтобы успокоить его.
Мятная гроза
На этот раз ребята не воспользовались движущимся тротуаром, а решили пройтись немного по тихим, безлюдным улочкам. Однако и здесь дома были празднично украшены сотнями больших и маленьких новогодних елок. Они росли даже на крышах. И Марко стало казаться, что он пробирается под ветвями одной огромной новогодней елки. Он то и дело задевал что-нибудь головой – серебряный колокольчик, звездочку или еще какую-нибудь милую безделушку, все назначение которой только в том, чтобы внести в дом веселье.
– Городские власти, должно быть, потратили уйму денег на все эти украшения! – заметил Марко.
– Ни одной копейки, – ответил Маркус. – Хотя бы потому, что у нас давно отменены деньги. А украшения растут сами собой. Разве не видно?
Марко внимательно посмотрел на ближайшую елку и убедился, что лампочки, колокольчики, шарики и все прочие игрушки действительно росли на ветвях, как плоды, – каждый на своем черенке.
– И расцветают под Новый год? – спросил Марко.
– Нет, они цветут круглый год. У нас ведь каждый день новогодний, я уже тебе говорил.
– В таком случае вашу планету можно назвать Планетой Новогодних Елок, – решил Марко. И с удивлением подумал, что завидует Маркусу. Ведь на старой-престарой Земле таких деревьев, насколько помнит человечество, никогда не росло, кирпичи есть нельзя, а если хочешь посидеть в субботу вечером в траттории и поесть принесенную с собой в узелке еду, нужно заплатить за бумагу, которую официант постелет на стол.
«Интересно, в какой стороне наша Земля? Внизу? Или наверху?»
Воздух оставался все таким же теплым и благоуханным – легкий ветерок приносил запахи самых разных цветов.
– Да, вам тут хорошо, – вздохнул Марко. – Не только круглый год новогодние праздники, но, похоже, и весна никогда не кончается.
Маркус наклонился, собрал пальцем немного пыли и предложил гостю понюхать. Пыль пахла ландышами.
– Да это же пудра! – удивился Марко.
Он посмотрел наверх и увидел, что большая розовая туча, закрыв солнце, быстро затянула полнеба.
– Однако, – не без удовольствия заметил Марко, – я вижу, что и в этой счастливой стране случаются грозы?
Гроза действительно началась. Только вместо дождя с неба посыпались миллионы разноцветных конфетти. Ветер подхватывал их, кружил, разносил во все стороны. Создавалось полное впечатление, что нагрянула зима и занялась снежная пурга. Однако воздух оставался по-прежнему теплым, напоенным разными ароматами – пахло мятой, анисом, мандаринами и еще чем-то незнакомым, но очень приятным.
– Но откуда столько запахов сразу? – удивился Марко.
– Об этом заботятся машины, – пояснил Маркус, – которые приводят в движение воздух и формируют тучи и облака. Если хочешь, я отвезу тебя потом в Центр Прекрасной Погоды.
Маленькие разноцветные кружочки легко, будто снежинки, опускались на голову и одежду. Поймав на ладонь несколько конфетти, Маркус отправил их в рот, и Марко, вспомнив, что в этой стране все съедобно, последовал его примеру. Это были самые настоящие мятные конфеты. А потом он обнаружил, что стоит открыть рот, как конфетти сами влетают в него, словно птички в гнездо, и сразу же с приятнейшим холодком тают на языке.
Вскоре туча развеялась, и снова выглянуло солнышко. Над землей легкой поземкой продолжали кружиться конфетти. Словно снежком припорошили они новогодние елки. Птицы садились на ветви и с веселым щебетом клевали эти небесные конфеты.
Картина была уж слишком слащавой, с точки зрения Марко, просто приторной.
– Прямо какая-то кукольная страна! – не удержался он.
А про себя решил при первой же возможности снова вернуться во дворец, где можно ломать что угодно, и отвести душу, расправившись с несколькими шкафами.
«Удачи всем, кто прочитал!»
Ребята вышли на небольшую площадь, окруженную высокими очень белыми стенами. Очень белыми – это, конечно, сказано условно, потому что каждая стена снизу доверху была разрисована всякими каракулями и покрыта разными надписями, сделанными цветными мелками. Какой-то старичок выводил что-то на стене зеленым мелком. Несколько любопытных стояли рядом и временами подавали ему советы. Чуть поодаль старательно выводила буквы девушка. Видимо, она сочиняла письмо, потому что издали можно было прочитать огромное слово: «Дорогой…»
Мальчики подошли к старичку и прочитали надпись, которую он сделал:
– Он пишет объявление, – объяснил Маркус. – У нас любой может писать все, что ему вздумается. Прежде в городах повсюду торчали грозные таблички: запрещается то, не разрешается это… А теперь запрещать нечего, потому что люди давно уже не делают ничего плохого или недозволенного. И все потому, что ничего не запрещается. Нашим гражданам не остается ничего другого, как развлекаться, придумывая всякие забавные тексты. Именно для этого и поставлена здесь подобная «стена объявлений». Когда на ней уже не остается свободного места, ее закрашивают белой краской.
Рядом раздались аплодисменты. Люди пожимали старичку руку, поздравляли с удачной выдумкой. Вторая надпись, которую он сделал, предлагала:
Юмор Марко не понравился, и он подошел к девушке, которая писала голубым мелом.
«Дорогой прохожий, – прочитал Марко, – если тебе грустно, подумай обо мне, потому что сегодня я влюбилась в доктора Филибертуса, и мое счастье сделает счастливым и тебя. Мелания, преподаватель химии и математики».
– Если такое пишет на стенах учительница, – усмехнулся Марко, – что же тогда творят ее ученики?
Он прошел вдоль стены и прочитал немало других любопытных объявлений. Некоторые так понравились ему, что он даже запомнил их.