— Кто тебе такое сказанул? — удивился художник. — Могучим быть замечательно. Да ты сама видела: всё тебе подвластно!
— Но простые люди плохо к вам относятся!
Эльмар задумался.
— Знаешь, с одной стороны, это, конечно, так. Но с другой стороны, все понимают, что без нас не обойтись. Знаешь, какая у нас пословица? Искусен, как могучий. Это ли не признание? Чего ещё надо?
— А эта… из Совета Безопасности, говорила…
— Так это Феоктистушка жаловалась тебе на нашу горькую участь? Ха! Больше ты ей верь!
Тут уж Рябинка ощутила, что ее многострадальный мозг капитулировал окончательно.
— Значит, эта… моя однофамилица… меня обманула? — произнесла она совершенно убитым голосом.
Эльмар заглянул ей в глаза и засмеялся:
— Так ведь ни один закон в Совете не может пройти без одобрения Феоктистушки, а всё потому, что все знают, кто стоит за её спиной. Вот ты спроси у Мартина, согласился бы он расстаться со своим могуществом?
— По крайней мере, я ещё не забыла, как он перепугался, когда подумал, что я не ваша, — вымолвила Рябинка нерешительно.
Эльмар искоса глянул на неё и сказал:
— Ладно, выздоравливай скорее. Пока.
— Подожди. Но ведь это правда, что простые люди не желают, чтобы о вашей планете узнали в центре космических полётов.
— Не только простые. Никто этого не хочет, — возразил художник.
— Даже ты?!
— Даже я. Прости, но ты ничего не понимаешь в нашей жизни, да и не надо тебе понимать. Ну, я пошёл. Выздоравливай скорее и улетай.
Эльмар ушёл, и Рябинке снова стало уныло. Конечно, он был прав, улетать надо было как можно скорее, но самолюбию её было бы гораздо приятнее, если бы вместо слова «улетай» она бы услышала «останься». Разумеется, она бы не осталась, но…
На следующее утро она попросила Мартина выписать её из больницы. Через два часа разрешение было получено, но к своему звездолёту Рябинка должна была отправиться не сразу. Ждали представителей прессы и телевидения.
По планете быстро распространилась весть, что туземка улетает. У неё оказалась масса поклонников. Мартин просто из сил выбился, отваживая настырных посетителей.
А потом был отлёт. Собралась такая толпа, что уму не постижимо. Множество ракеток заполняло луга вокруг котловины. Только воздушное пространство было свободным. Таков был приказ, и нарушить его не посмел никто.
Толпа людей окружала Рябинку, когда она вместе с двумя представителями Совета Безопасности выходила из больницы. А когда Рябинка ступила на площадку перед звездолётом, она увидела Эльмара. Довольная улыбка сияла на его смуглом лице.
И Рябинка сказала:
— Эльмар, я хотела бы, чтобы ты мне что-нибудь подарил на память. Что-нибудь такое… — она замялась, вспомнив, что каждое её слово телекамеры разносят по всей планете.
— Да, конечно, вот, — Художник вздохнул, знакомым жестом сунул руку в карман и достал голубую прямоугольную пластинку размером с ладонь. В пластинку был вставлен Рябинкин портрет. Изделие было очень красиво. Синий фон камня словно просвечивал сквозь изумрудную зелень портрета, и золотистые искорки, рассыпанные по нему, вспыхивали то здесь, то там.
— Ты не думай, — быстро сказал Эльмар, — Камень искусственный, но настоящий. Он не растает. Я сделал его сам, своими руками.
И лёгкая грустная гордость прозвучала в его словах.
Таким и запомнила его Рябинка: печальная, полная достоинства улыбка, нескладная фигура и растрепанные чёрные волосы.
Прощай, Эльмар! Прощай, чужая земля, планета чудес и парадоксов!
Часть II
ОТЕЦ
На Лиске
Рябинка искренне думала, что никогда больше не вернётся на Новую Землю. В самом деле, чем были для неё те десять дней? Фантастическим сном, который постепенно затягивала дымка новых хлопот и треволнений. Дипломная работа, госэкзамен, распределение — да мало ли всего?
Не то, чтобы Рябинка совсем забыла гостеприимный домик возле аллеи из синих тюльпанов — такое не забывается. Да и прощальный подарок Эльмара, висевший на стене её комнаты, неизменно вызывал океан вопросов у каждого, кто его впервые видел. Хотя истинной истории Рябинка, само собой рассказывать не могла, но так, намекнуть на нечто значительное в своей жизни, она имела право. И она вдохновенно сочиняла некую сказочку, каждый раз расцвечивая её новыми подробностями.
В этой сказочке была Земля /Тьера/, начинающий художник с киностудии (с Голливуда) («А как быстро он рисует — закачаешься») и чудо-хирург с золотыми руками, который совершенно напрасно губит свой талант в затерянной среди необозримых лесных просторов Долине, и заодно занимается селекцией. В доказательство Рябинка демонстрировала не только портрет на стене, но и диковинный цветок, под названием «виала», семена которого очень кстати оказались в кармане её курточки.