— Да-да, это всё он, — подтвердила она, подходя ближе.
— Я не хотела, — быстро заговорила Рябинка. — Я понимаю, вы многое для меня сделали… Я не думала его обидеть… Но ведь Эльмар всегда так гордился тем, что он могучий!
— Эльмар давным-давно не могучий, — жестко сказала Инка, и мстительный огонек блеснул под её пушистыми ресницами. — Его лишили.
У Рябинки перехватило дыхание.
— Не могучий?! — пролепетала она. — Но как же так? За что?
— За нарушение наших законов.
— Но ваши законы глупы!
— Это ты так думаешь.
— Значит, из-за меня?!
— Ты слишком много на себя берёшь, — усмехнулась Инка. — Как будто, кроме тебя, никого нет на всем белом свете.
Намёк был понятен. Рябинка силилась спросить ещё что-нибудь, но слова застревали у ней на языке.
— Но как же он теперь живёт? — с трудом выдавила она из себя.
Инка пожала плечами и протянула Рябинке сверток.
— Здесь копии голограмм, микропленка и аппарат для чтения, — сказала она сухо. — Подлинники я сегодня же верну в архив.
Вдруг лицо её дрогнуло. Она опустила ресницы и, когда снова подняла их, в глазах её стояли слёзы.
— Ты не знаешь, как мне плохо, — заговорила она. — Мне так душно, так тяжело, так горько. А ты, наверное, и не узнала меня, не правда ли?
Рябинка изобразила самую вежливую улыбку, на которую способна была в этот миг её физиономия.
— Узнала, — возразила она. — Этот… с рыжими усами… он так на тебя смотрел… Наверное, в самом деле эту роль лучше тебя никто не сыграет.
— Роль? А, ты о нашей встрече на киностудии? Ну, эту роль вряд ли мне предоставят! Я, видите ли, ходить не умею.
— Я тоже.
Если бы Рябинка была способна в эти минуты наблюдать себя со стороны, она была бы удивлена, с каким отчаянием прозвучали её последние слова. Но не до самонаблюдений было ей. И не до Инки. Лишь одного человека жаждала она сейчас увидеть — Эльмара. Но его не было.
— Скажите ему… хотя нет… пусть он меня простит.
Рябинка хотела выразить этими словами, как тяжело ей улететь, не попрощавшись с Эльмаром, как раскаивается она в тех глупостях, которые ему наговорила, и вообще:
— И вообще, все это ужасно, — уныло сказала Инка.
У Рябинки защипало в глазах. Чтобы не зарыдать, она отвернулась.
— Пора, — сказал старый космонавт, поставив ногу на ступеньку трапа.
Метнув последний взгляд на небо, Рябинка нырнула в люк. Инка отошла от корабля. Мягко запел двигатель. Всё. Старт. И вместе с убегающей землёй что-то отрывалось от Рябинкиного сердца, пока оно не превратилось в сплошную кровавую рану. И жгучие слёзы заструились по лицу космонавтки.
— Ах, Эльмар, Эльмар, — шептала она, глупая твоя голова. Разве можно быть таким обидчивым? Но как жестоко! Как могли они поступить с тобой так жестоко и несправедливо?
Напрасно было бы сейчас упрекать Рябинку в нелогичности. Хотя она и поверила Инке, будто отнюдь не из-за космической истории Эльмара лишили возможности творить чудеса, но никто не смог бы теперь убедить нашу героиню, будто этот парень способен на что-то плохое. Она готова была держать ответ перед целым миром и на всю Вселенную кричать, какой он хороший. Нет, просто замечательный!
Страстное желание вернуться и убедить Эльмара лететь с ней, охватило Рябинку. А её тренированные руки между тем нажимали на запрограммированные кнопки, пока глаза машинально следили за показаниями приборов.
Тут она вспомнила про Инку, и желание вернуться сильно съежилось в размерах. Что-то несомненно связывало эту особу с Эльмаром.
— Скоро мы выйдем в открытое пространство, — сказала она и, смахнув непослушную слезинку, повернулась к старому космонавту.
Крик ужаса невольно вырвался у неё. И не удивительно! Страшная перемена произошла с её отцом. Он стал совсем бледным и прозрачным — вместо человека в кресле лежало привидение, одетое в одежду отца.
— Проклятая планета, — прохрипел старый космонавт. — Не отпускает… Я слишком долго…
— Нет! — застонала Рябинка. — Не может быть!
Медленно-медленно, постепенно-постепенно до неё начал доходить весь смысл происшедшего. Тайна, почему Эльмар не захотел улетать с ней на Лиску, перестала быть для Рябинки тайной. Старый космонавт не был сумасшедшим. Эльмар и его соплеменники, действительно, были детьми этой планеты и не могли покинуть её пределов!
И Рябинка снова горько заплакала, всхлипывая, и уже не стыдясь своих слёз. Она сама не знала, чего оплакивает больше: отца или свою несбывшуюся мечту о счастье.
Ей было больно, что любовь, о какой она грезила, настоящая и сказочно прекрасная, лишь поманила её, лишь показала ей свой сияющий облик и обернулась обманчивым сновидением.