— Я поступал по законам могучих.
— Эльмар, Эльмар, ты слишком прямолинеен. А жизнь — она хитрая штука. Когда тебя лишили могущества, Феоктиста просто плакала после.
Профессор при этих словах глянул на Эльмара и покачал головой:
— А ведь ты сам вырыл себе яму. Ну что бы тебе было промолчать, а ещё бы лучше — подумать немного и незаметно ликвидировать последствия своей ошибки!
— Я боялся всепланетной паники и новых жертв.
— И принёс в жертву себя. А ведь ты был нашей надеждой, нашей гордостью!
— Не надо! Это давно в прошлом!
— Я не о прошлом, а о будущем. Не всегда можно говорить правду.
— И это говоришь ты, мой учитель? Тот, кто прививал мне смелость и честность?
Профессор досадливо крякнул:
— Зачем тебе нужны схемы двигателей?
— Мы собираемся снимать новый фильм. В общем, для декорации.
(Это была чистая правда: такой фильм на студии, действительно, готовился. Ничто не мешало Эльмару использовать информацию, которую он просил, для создания кинофильма).
Чертежи Рябинкиного корабля профессор в конце концов дал. Но на следующий день к Эльмару прилетел Мартин.
— Привет, — сказал он. — Как дела?
— Тружусь над новым фильмом.
— Ну и как успехи?
— А, очередной шедевр Вальтмина. Сценарий вроде ничего, но не знаю, сработаемся ли мы с этим типом. Слишком уж он экзотику любит, а я натурал.
— Послушай, Эльмар, — Мартин улыбался, но глаза его смотрели устало и серьезно. — Я давно хотел спросить, зачем ты споришь с теми, от кого зависишь?
— Завишу? Каким образом? Жильё, одежда, личная жизнь — всё это зависит только от меня.
— И более интересная, перспективная работа?
— Разве тебя не учили, что могучий должен быть смелым? Ведь нам всё равно легче, чем остальным, и мы всегда найдём способ для самовыражения.
— А если от тебя и твоей правоты будет только плохо? Если она лишит человека иллюзии, поддерживающей его в трудную минуту жизни?
— Если оставлять человека при его иллюзиях, то, веря в них, он просто не сможет не убеждать в своей правоте окружающих.
— Но вдруг заблуждается не он, а ты? А ты своими словами, своим упрямством сократишь ему жизнь?
— Пусть он мне докажет, что я не прав!
— И ты с легкостью переменишь своё мнение?
— Переменю.
— Ты просто хамелеон. — Я человек, который ищет истину!
— Даже если она неприятна тебе? Тебе лично, а не кому-то другому? Помнишь критическую статью на твою «Инопланетянку»?
Эльмар удивленно пожал плечами:
— Я пишу, как мне нравится, — проговорил он. — Я ищу красивые слова и стараюсь выразить свою мысль в как можно меньшем объёме слов. Кое-кто считает моё творчество бредом, но стихи мои в моде. Чего мне ещё желать?
— Вот видишь, в свою бездарность ты предпочитаешь не верить. Да я в пять минут докажу, что ты не одну правду жаждешь о себе услышать! Хотя бы эта история с Инкой — разве ты не считаешь несправедливым наказание, которому тебя подвергли?
«А ты жесток, однако, — подумал Эльмар. — Зачем ты напоминаешь мне, о том, что я лишенец? Или пришел выведать по заданию Совета, не раскаиваюсь ли я? Не собираюсь ли просить прощения? Вот уж не дождетесь!»
А вслух сказал примиряюще:
— Конечно, и я не всегда бываю прав. А помнишь нашу школу? Какими наивными мы были, когда мечтали повзрослеть и развернуться?
Мартин сердито посмотрел на него и не нашелся, что ответить. А когда он ушел, Эльмар очень порадовался, что промолчал о своём вновь обретенном могуществе. «Уж не Мартин ли выдал меня в прошлый раз?» — мелькнуло у не-го подозрение.
Свадьба
Добыв схемы, Эльмар несколько дней в них разбирался. В конце-концов ему стало ясно, где что на звездолёте находилось, и он приступил к изготовлению точной уменьшенной копии корабля в одну десятую величины.
Он ухлопал на это весь остаток отпуска и ещё три дня, а когда начал сверяться с чертежами, понял, что делал всё неправильно. И он начал работу сначала.
Теперь он поступил так: изучив схему расположения основных узлов корабля: двигателей, топливного отсека, пульта управления и тому подобного, он сделал обобщенный макет и, только убедившись в его верности, взялся за каждую часть отдельно.