— А должен был?
— Ну, я не предполагала, что для тебя это новость.
Они чуток помолчали.
— Послушай, Эльмар, — снова начала Наталь. — Я давно хотела спросить… Вот смотри: ты — ведущий художник-декоратор у вас на киностудии…
— Не говори ерунды! — возмутился Эльмар. — Нас трое. У каждого свое направление. Меня задействуют, когда режиссер хочет реализма. Если кто-то вроде Вальтмина хочет нечто футуристическое, он приглашает другого.
— А третий?
— Третий? — это стиль «тьеранское ретро».
— А я слышала, вы снимаете до 10 фильмов в год.
— Вообще-то 12. Но не менее двух кинолент худсовет «рубит» по каким-то причинам.
— То есть ты работаешь над четырьмя фильмами одновременно?
— Почему «одновременно»? Конечно же, по очереди. У нас всего 12 павильонов, на каждый фильм отводится по 3 месяца съемок. После этого павильоны передаются другой группе.
— Ты же сказал: «год»?
— Два месяца я делаю наброски и макеты, которые после одобрения поступают в мастерскую, для изготовления полноразмерных копий в оформлении интерьеров или наоборот, кусочков ландшафтов или парков. Когда декорации установлены и начались непосредственно съемки, я делаюсь свободен и готов переключаться на что-то другое. Вся система рассчитана так, чтобы каждая группа приступала к своему проекту спустя месяц после предыдущей. Тогда все задействованы равномерно: и мастерские, и приемная комиссия, и актеры. Никто не мешает друг другу, и каждый при деле.
— И тебя нисколько не беспокоит, что никто не восхищается твоими декорациями и даже имени твоего не знает?
— А почему это должно меня беспокоить?
— Ну, слава — разве тебе ее не хочется?
Эльмар от души расхохотался:
— А чего хорошего в ней, в славе? Чтобы я шел по улице, а в мою сторону все таращились и показывали на меня пальцем? Кому надо — те меня знают, и мне их внимания хватает вполне! Ты почему на меня так странно смотришь? У меня рога вдруг выросли или кожа посинела? Наталь и в самом деле обозревала его с таким выражением лица, словно вот сейчас увидела впервые. Она явно столкнулась с чем-то для нее новым и даже загадочным.
— Я хочу узнать, — наконец выжала из себя она, — как становятся модными поэтами.
— То есть? — не понял ее Эльмар. — Ты не в курсе системы оценок и продвижения к высокому рейтингу? Что любой земелец может оценивать любого автора и дать ему звездочку, если прочитанное стихотворение понравилось?
— Ах, я не об этом! — возразила Наталь пылко. — Вот возьмем Кена Эльмарова…
— И что Кен Эльмаров? — оборвал ее восторг Эльмар, не дав ей даже договорить. — С ним было абсолютно то же самое. Сначала писал стихи в школе, для стенгазеты, затем в институте участвовал во всех поэтических конкурсах, и когда выходил ежегодный поэтический сборник-альманах, его стихи неизменно входили в пятерку лучших. Естественно, они были отобраны для подборки «на суд читателей» в городскую библиотеку, а затем и в стационарное издание попали. Вместе с другими победителями.
— Угу, угу, — усмехнулась Наталь. — Вот только их имен никто не помнит, кроме знатоков поэзии, а Кена Эльмарова знает вся планета. Даже ты!
— Еще бы мне не знать! — возмутился Эльмар, снова покраснев. — Если мы учились с ним в одном учебном заведении!
— В одной и той же школе? — ахнула Наталь.
— В одном и том же художественном колледже, и даже на одном и том же курсе… — хмуро поправил ее Эльмар, прикусив губу.
— Ой как интересно! Расскажи мне о нем!
— А нечего рассказывать, — все так же хмуро проговорил Эльмар. — Он был таким же как все, и ничем не выделялся…
— Скажи еще: плохо учился, прогуливал занятия и завалил пару сессий…
— Нет, учился он хорошо…
— Хорошо? И только??? А говорят…
— Ну, на отлично он учился, на отлично. Только это ничего не меняет. Никто его там особо талантливым не считал и ничего супервыдающегося от него не ожидал…
— Вот! — многозначительно произнесла Наталь, подняв вверх указательный палец. — Если он был таким обычным, каким же образом он сумел стать супер модным?
Эльмар глянул ей в глаза и понял, что его собеседница над ним подсмеивается. Она просто наслаждалась его растерянностью и играла с ним, как кошка с пойманной птичкой, в которую запустила пару коготков и отпускать которую не собиралась.
Следовало тщательно продумать ответ, и Эльмар продумал.
— Как я предполагаю, это потому, что на его стишата было сочинено пара песенок… сказал он осторожно.
— Не-а, — откровенно усмехнулась Наталь. — Поэтов-песенников целые аэробусы, но их имена также не на слуху. Придумай что-то другое.