Молодая жена в тёмно-розовом платье, задрапированном в мелкую складку, с золотым кружевом, казалась очень хорошенькой. Нежный счастливый румянец играл на её обычно озабоченном личике, а набор золотых браслетов неощутимой толщины подчёркивал белизну и гибкость её длинных тонких рук.
Она была бы ещё очаровательней, если бы рядом с ней не было Марие. Бледно-лиловое платье сестры жениха повторяло линии наряда невесты. Лишь кружева были серебряные и вместо браслетов наряд дополняло чеканное колье с подвесками. Марие была неотразима, и это было бесспорно.
Гости были все из старых приятелей Мартина. И хотя они жили по разным городам, все же знали друг друга. Они с увлечением искали общих знакомых и, вспоминая шумные вечеринки химфака, с упоением окунались в атмосферу беспечных бесшабашных лет. Они танцевали, загадывали шарады, дурачились, смеялись.
Эльмар наблюдал чужое веселье и грустил: чуть-чуть, самую малость. Он умел радоваться радости других и отдыхал, глядя, как смеются другие. Но из оптолы, рассыпаясь будоражащими переборами, лилась влекущая, пьянящая музыка и, достигая потаённых струн утомленной души художника, заставляла их отзываться печальным беспокойным эхом. А бархатный, обволакивающий голос между тем, пел:
Где ты, мой нежный, мой славный, мой милый,
Где ты, любимый?
Где ты, единственный, умный, красивый,
Где ты, любимый?
Ты для меня был как в засуху дождь для полей,
Мой любимый!
Словно оазис зеленый для странника в пустыне.
Отчего ушел навсегда ты?
Моё сердце страдает.
Рвется оно, словно птица без крыл,
Стонет и рыдает!
Где ты, любимый?
- Пойдем танцевать, - сказала Марие, тронув его за плечо.
- Пойдем, - сказал Эльмар, и они закружились по комнате.
Слетает ветер и ветку качает,
Лотос тянет к солнцу цветы.
А для меня был только ты -
Ты моя прохлада и солнце, только ты.
Или я тебя не любила?
Или я не ласкала?
Нет для меня больше ясного дня,
Нет тебя, любимый!
Где ты, любимый?
Ты для меня был как воздух, как хлеб, как вода,
Мой любимый.
Словно звезда путеводная для странника в пустыне.
- Эй, Эльмар, чьему разбитому сердцу посвящена эта песня? - крикнул один из гостей, перекрывая могучим басом смех за столом.
- Откуда мне знать? - откликнулся Эльмар, не оборачиваясь.
Веселье за столом стало бурным.
Мартин выглянул из соседней комнаты:
- Что стряслось?
- Эльмар не узнает собственного творения, - весело объяснил бас.
- Но это же совсем не мой стиль! - защищался художник. - Я просто не мог сочинить такое!
- Где уж ему вспомнить! В свои студенческие годы он сорил стихами направо и налево!
- Надо же! - улыбнулся вконец сконфуженный Эльмар. - Нашелся же кто-то, приляпал мелодию...
И он увлек Марие в дальний конец зала.
- Ты в самом деле забыл ваш спор с Мартином? - спросила Марие, лукаво улыбаясь.
- Спор? Ах да, я, кажется, действительно, сочинил это стихотворение на спор... А ты сегодня восхитительна!
- Только сегодня?
- Но сегодня особенно! А знаешь, тебе по-туземному всего 25 лет.
- А тебе?
- 27. Давно ли мы были такими юными, как она, - он кивнул на Ниночку, хлопотавшую около стола.
- Ну что ты! Она себя считает ужасной старухой, ведь она уже три года, как окончила школу. Что же говорить обо мне? Я тебе смертельно надоела, да?
- Нет-нет, мне сегодня так хорошо!
И Эльмар опять отдался во власть мерных ритмичных звуков, мечтая лишь об одном: чтобы этот вечер никогда не кончался.
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
Встреча в горах</p>
Следующий день был выходным, и Эльмар мог бы погостить ещё, но он был голоден. Он едва касался роскошных кушаний, сильно подозревая, что они - создания не столько рук хозяйки, сколько вообразительности хозяина. Кувшин с чёрным тамариндовым соком окончательно Эльмара в этом убедил: таким соком их однажды угощала Рябинка. И он сказал хозяевам: "До свидания."
- Ну и пожалуйста, - надула губы Марие. - У меня, между прочим, новый поклонник появился. Со мной на стройке работает.
- Вот как? - совсем не огорчился Эльмар. И давно?
- Не так, чтобы очень. Красивый. Настоящий мужчина.
- Рад буду познакомиться.
Равнодушие Эльмара задела Марие.