Между родителями и детьми, а впоследствии между ссыльными и коренными гастонианами со временем образовалась пропасть, причем ни одна из сторон не собиралась наводить через нее мосты. Даже в тех случаях, когда ссыльные наверняка знали, что остаток своей жизни должны будут провести на этой планете, они не могли отрешиться от своего прошлого. Невидимыми цепями они были навечно прикованы к цивилизации, сложившейся в Империи и переносили — часто в извращенном виде — социальные отношения, сложившиеся на других планетах, в свою общину. А дети их никак не могли понять необходимость в тех пережитках прошлого, которые находились в противоречии с суровым окружающим миром. Что до них, то они выбирали простой образ жизни без сложных и бессмысленных ритуалов. Налицо был конфликт поколений по поводу того, как следует строить жизнь на этой планете.
В конце концов, когда коренное поколение гасто-ниан достигло возраста, достаточного, чтобы самостоятельно обеспечить свое существование, произошел раскол. Уроженцы планеты оставили деревню и создали собственную общину, социальное устройство которой было более разумным, чем то, которое насаждали их родители. Эти люди жили в полной гармонии с природой Гастонии, а не вели против нее яростную борьбу. Они нашли собственную экологическую нишу, превратившись в охотников и кочевников. По мере того как члены новой общины все лучше и лучше приспосабливались к природным условиям планеты, численность их год от года возрастала и к настоящему времени уже перевалила за сотню тысяч, а вся община разделилась на десятки небольших кочевых племен, которые расселились по всему континенту.
Шли годы и на Гастонии появлялось все больше и больше ссыльных, но все они, подобно своим предшественникам, были связаны прочными узами с цивилизацией, покинутой не по своей воле. Однако по прошествии некоторого времени всем этим людям становилось ясно, что, к величайшему их сожалению, любой ребенок, появившийся на свет на Гастонии, неминуемо последует примеру первых уроженцев этой планеты и по достижении совершеннолетия обязательно покинет своих родителей. А потому, чтобы избежать повторения ошибок первого поколения коренных жителей, между поселенцами и аборигенами был заключен договор, согласно которому каждый ребенок, рожденный в деревне, по достижении определенного возраста должен передаваться одному из кочевых племен. Разумеется, родителям очень трудно было вот так, запросто, отдать свое дитя каким-то незнакомым людям, зная, что они больше уже никогда его не увидят, но, с другой стороны, каждый житель деревни понимал, что там ребенок его будет более свободным и жизнь его будет гораздо лучше, чем жизнь родителей в деревне.
Если говорить в целом, то взаимоотношения между жителями деревни и кочевыми племенами были довольно сносными, хотя нередко случались и недоразумения. В этом конкретном случае вся вина падала на Вурхеса и его беспутных приятелей. Дело в том, что в деревне постоянно ощущалась нехватка молодых женщин и вот этот оболтус со своими дружками решил поправить дело. Проведав о том, что невдалеке от деревни на стоянку встало одно кочевое племя, они решили совершить налет и похитить часть женщин. Им удалось похитить только одну, Катанью, которая была еще слишком молода и слаба, чтобы противостоять шестерым взрослым мужчинам. Она яростно сражалась за свою свободу и потому была избита самым бесчеловечным образом. Ее вновь привели в деревню, из которой* она не тдк давно была передана в племя. Там девушке удалось освободиться от веревок и совершить побег, но один из охранников заметил это и организовал преследование. Только вмешательство Вонни остановило бандитов и Катанья была очень благодарна ей за это.
Смысл ситуации, которая сложилась на Гастонии, был теперь абсолютно ясен. На этой суровой планете, используемой в качестве места пожизненной ссылки для закоренелых государственных преступников, в настоящее время жили многие тысячи невинных людей, вынужденных влачить жалкое существование только из-за того, что их родители — а в подавляющем числе случаев даже их пращуры — когда-то совершили преступление. Ивонна никогда не была ярой сторонницей практики, следуя которой детей наказывали за грехи родителей. Совсем наоборот, она была убеждена, что каждый человек должен отвечать лишь за собственные действия. Имея кое-какие деловые контакты с поселенцами из деревни, коренные гастониане обязательно должны были знать о существовании Империи. И Вонни никак не могла уразуметь, почему бы им не подумать о правительстве, которое, абсолютно игнорируя их существование, бросило их на милость здешней неласковой природы только потому, что их предки были государственными преступниками?