- Может родные ещё найдутся, - посочувствовал мне Борисов. Я махнул рукой, езжай мол, Николаич.
Развернулись, Николаевич, помахал рукой какому-то казачьему семейству, стоящему за забором, и мы медленно поехали искать жилища лялек. Всю первую половину пути ляльки старались поднять мне настроение. В общем, это им удалось, разговорился, и на них поглядывал. По сторонам редко смотрел. Так урывками, увидал: мост, вокзал, водокачку. Это Зося и Лиэль показывали.
'А удачно всё-таки меня Борисов позвал. Сразу четверо союзников из моего времени. Да мы тут!..'
Выпитый коньяк ещё действовал и выдавал на-гора шапкозакидательские мотивы, с поднятием общего тонуса. Тем более Зося и Лиэль, были симпатичные девушки, росточком под метр семьдесят, "одноразмерные", лица только разные. Одним словом - видные девахи. Форменные блузки и брючки обтягивали аппетитные формы, расстёгнутые блузки так и манили заглянуть в декольте, Борисов меня даже одёрнул:
- Борн, ты за дорогой смотреть будешь? А то я тут кого-нибудь задавлю, пока ты сиськи Лиэль будешь разглядывать.
- Кого задавишь? Пустую дорогу? Фу, как грубо... Я ж стресс испытал! И я есть - эстет, ярый ценитель женской красоты!
- Кобель ты, Борн! Вот ты кто. Так и хочешь в сахарницу заглянуть! - сзади засмеялись. - Юморнём, ляльки, трохи!..
- Я не понимайт, чьто есть - сахарница?
- Не поверю, что не знаешь?
- Мальчики, что вы так разошлись? Ой!
Всем по глазам ударило темнотой, Борисов резко затормозил, лялек бросило вперёд. Еле успел не налететь лбом в переднее стекло.
- Что за ...?! Откуда взялся этот туман? - матерок от кого-то из лялек.
Вокруг машины и на самом деле был густой туман... Поспорив, поехали дальше, на первой передаче, Борисов включил противотуманки, они с трудом освещали дорогу.
- Странно, туман? И откуда здесь днём туман? Да с запахом лекарств, а?..
Доехали до перекрёстка. Дорога вправо вела на Сальск, Тихорецк и Ростов, а нам надо было ехать прямо.
- А ну, Николаич езжай к той машине, - сказал, узрев включённые габариты, стоящей на обочине, машины. - Может там наши?
Свернули вправо и подъехали поближе.
- Глазастый ты, Борн...
Включённые фары осветили внедорожник "Nissan Qashqai". Как на крыльях, полетел к нему, но в машине никого не было, обошёл вокруг джипа; тёмно-зелёный, госномер - А 007 ЕВ, 130 регион. Блатной номерок, а что за регион? Не понятно. Полез в незакрытую машину. Между сидениями водителя и пассажира, нашёл барсетку и кожаную папку. Подошли остальные коллеги. Оказалось, что машина принадлежала Гладкову Ардальону Николаевичу, 1965 года рождения, жителю Астрахани, владельцу строительной фирмы " АРМа вис" который ехал вместе с Кукушкиной Анжелой Станиславовной, 1995 года рождения в сочинский санаторий "Голубая фишка" на отдых.
- Папик и эскорт, что ли? А отдыхать они собирались с второго по двадцать третье августа 2014 года!
- Машинка из Астрахани, - произнёс Борисов, носом уткнувшись в ТО. - Что?
- 2014 год? Так, что они из будущего? Невероятно! - Эльза удивилась, забирая из моих рук курортные путёвки и паспорта. - А девочка совсем молоденькая, он её на тридцать лет старше. Какое безобразие! - Эльзе и туман не помешал узреть главное.
- А может у них любовь? - поддел Эльзу Николаич.
- Разврат это! Он же - распутник!
- Ну, надо ж, как-то девушке жить.
- Пускай идёт на завод, на фабрику! Работает пусть! Не поверю, что в Астрахани нельзя найти работу!
- Она "работает". - Как? - Чем!
- Фу, ты, Борисов неисправим! Борн, что ты там копаешься? Это не твоя машина!
- А он её хочет "прихватизировать".
- Борисов, а кто "Микру" в гараже пригрел. Молчишь? - сказал наступательно. Николаич, что-то стал лепетать. - Борисов, оправдываешься, значит виноват!
- Борн, ты хоть покричи. Может этот Ардальон где-то ходит, - Эльза попросила, как приказала.
Пришлось кричать. Тишина в ответ. Зося в это время нашла в багажнике пять чемоданов-тележек и пакет с едой. Эльза запретила их трогать, а потом переключилась на меня:
- Борн, какой ты жадный! Дом есть! Флигель есть! И ещё машину хочет украсть! Каким лекарством тут воняет?
От греха подальше, спрятался в джипе. Из бардачка достал дамскую сумочку и руководство по эксплуатации транспортного средства, стал его листать, млея от радости по поводу найденной машины.
Ардальона не дозвался, зато туман стал редеть, посветлело. И тут раздался тройной женский вопль, заставивший и меня выскочить из джипа.
- Что за дела?..
Увиденное зрелище, ошеломило. Вместо дороги до хутора Видного была уютная узкая бухта с песочным пляжем, и свежо-морской воздух. До этого пляжного места было всего метров пятьдесят, а дальше вода до горизонта. Над заливом уже было сияющее небо, лёгкий ветерок, спешно разгонял исчезающий туман. Слева, вместо привычного подъёма с дорогой до Котельниково, двух мелких прудов, левад брошенных дач и памятника аля 'Вьюноша в будёновке, с флагом и конём', были невысокие холмы, густо заросшие лесом.
- М-да, Ясная станет морским портом и курортной зоной! Та что ж они так плачут?
- Борн, ты возьмёшь нас к себе? - осведомился хмурый Борисов, а ляльки ревели белугами белыми, спелыми.
- Куда я денусь, - ответил, и тут же, за моей спиной, раздался гудок поезда. Развернулся и увидел медленно ползущий вполне современный товарно-сборный поезд. Он двигался где-то в километре от нас.
Николаич, достав из "ЗиРа" бинокль, стал комментировать:
- Локомотив "десятка", почтовый вагон, спецвагон, шесть крытых, четыре с лесом, четыре с углём, две цистерны и две платформы с техникой. Борн, поехали отсюда!
Борисов оставался в хмуро-озадаченным состоянии, да и наших барышень пришлось минут пять успокаивать и запихивать в машину. И мы уехали...
Лейтенант внутренних войск Вениамин Чесноков, комсомолец, мастер спорта по боксу выполнял своё первое самостоятельное поручение. Он должен был вместе с "дедушками" - сержантом Рублёвым, ефрейтором Пивоваровым, рядовыми Фокиным, Сушковым и "духом" Холодовым - доставить партию зэка из Ростовской тюрьмы N 2 на станцию Ясная. Там должна была состояться передача конвоируемых для их перевозки на автозаке в зону N 24 в хутор Сухой. Зэков было тринадцать человек, и вели они себя всю дорогу очень тихо. А вот "деды" наглели. В Батайске "раздавили" бутылку самогонки, стали орать свои "дембельские" песни. Пивоваров, уже ночью, загонял бедного Холодова так, что тот к утру на ходу засыпал. Чесноков, хотя и был старше "дедов" всего на два года, повёл себя по отношению к ним очень жёстко. Каждый получил тумаков таких, что мама не горюй. Получил и сержант Рублёв, звероватый крепыш, которого с начала его службы, боялись трогать даже кэмээсы по боксу, служившие в роте.
- Я этого, Веню, урою как назад поедем! - кипятился Рублёв, куря с Пивоваровым в тамбуре. Но тот советовал не связываться с летёхой:
- Леха, не вздумай, он же нас застукал. А если он с Ясной позвонит в часть и заложит особисту.
- Обидно - да-а! - Рублёв, понимал дружка, но ему было обидно. - Меня ж никто не трогал, помнишь начкара Мазниченко? Я ж, Мазню, обламывал, да ещё как! А этот?!..
- Да, красиво он нас сделал, я даже не ожидал от него, - подвёл черту кореш.
После сержанта позвали к лейтенанту, а ефрейтор пошёл прессовать "духа". Профилактически.
- Садись, сержант. Ты, как я понял, хочешь домой через дисбат поехать? - спросил Рублёва лейтенант, когда тот зашёл в узкое, как пенал, купе начкара. - Я могу это тебе организовать. По знакомству, через особый отдел. Сержант, хрил древесный... - Веня перешёл на такой командно-народный, что Рублёв даже дышать забыл...
'Да, красиво он меня сделал!' - сокрушался сержант в коридоре, куда его начкар выставил, а потом так рьяно взялся за службу, что "деды" летали, как "молодые".
Веня в это время стал готовить документы на передачу зэков, личные дела для "кума" зоны отложил в сторонку, а сам стал заполнять форму N 6. Он обдумывал: писать или нет о пьянке старослужащих и неуставных отношениях к рядовому Холодову, который был одногодком Вени, а его прессовали все, кому не лень, даже с его призыва.