– А ты что из ментуры что ли?– нахмурилась Мария, внутренне напрягшись.
– Я уже говорил, что репортер…
– Точно…Что-то стареть я стала, запамятовала…
Почему-то, глядя на всю обстановку ее квартиры, я был уверен, что причина проблем с памятью, вовсе не старость, а пагубное влияние алкоголя.
– Митусов…Митусов…– пошамкала она беззубым ртом, будто бы припоминая что-то.– Помню, был такой ухажер. Я в юности красивая была! Половина города гонялась за мной, по пятам ходили, чтобы мое расположение сыскать, а мне всегда мальчики-плохиши нравились. Пьянки, гулянки…Неформалы, как сейчас говорит молодежь.
– Но Митусов никак не подходил под образ плохиша…– заметил я осторожно, боясь спугнуть разоткровенничавшуюся Марию.
– Да, это я потом поняла! А сначала показалось, что именно плохиш. Подумай только! Свободный художник! Малюет на стенах свои буковки, и никто ему не указ! Ни менты, ни гэбисты… Вот и решила познакомиться, а когда поняла, кто он и чем дышит, что обыкновенный придурок, маменькин сынок, было уже поздно. Он влюбился по уши! Ходил за мной, как тень, все бубнил, что подарить мне вечную жизнь, что я когда-нибудь пожалею, что не согласилась быть с ним…
– И?– напрягся я, ощутив, что может так получится, что я тяну пустышку. И вся моя стройная теория полетит ко всем чертям.
– А что и? Послала его, как только бубнить начал, но он еще долго сюда приходил. Вон, все стены исписал своими надписями! – махнула рукой Мария куда-то на улицу.
– И как же состоялось окончательное расставание?
– Он пришел, сказал, что все понял, что его миссия не позволяет ему оставаться вместе со мной. ему некогда добиваться моего расположения, вместо этого он лучше займется спасением мира. Псих, что еще скажешь…Хлопнул дверью и ушел! Будто не я, а он меня отшил, но вы все мужики одинаковые, не можете поверить, что вас могут кинуть, таких прекрасных рыцарей без страха и упрека. Все стремитесь повернуть так, будто бы баба виновата…
– И больше вы с ним не виделись?– уточнил я.
– Не-а!– покачала головой Мария, дыша на меня волной перегара.– мне потом знакомые девчата говорили, что Олежка совсем умом тронулся, в дурку его упекли, да и сгинул он там, то ли от рака, то ли от лекарств, то ли от гриппа…
– От туберкулеза…– машинально поправил я, раздумывая над ее словами. Выходило, что я почти все угадал, построив стройную теорию, ошибившись лишь в том, что Мария с третьим маяком была никак не связана. Хотя…
– А он вам на память ничего не вручал? Ничего не дарил? Может остались у вас какие-то его вещи? Нам было бы полезно дополнить нашу статью, так сказать. натурой…
Старуха выразительно посмотрела на мой карман, утвердительно покачав головой.
– Есть одна вещь. Олежка все твердил, что когда-нибудь за ней придут, и это принесет мне немалую сумму…И надо же ! Не ошибся!
Я с горечью полез в бумажник, достав еще несколько сотен гривен.
– А можно взглянуть?
Старуха мгновенно сцапала деньги, не веря своему счастью, быстро зашаркала прочь из кухни, вернувшись с фотографией Олега Митусова, на обороте которой крупным размашистым почерком было начертано следующее:», а зачем вы тогда воду пьете? Воду? Зачем?"
Кажется, я нашел третий маяк. Вся фраза была построена в стиле Митусова. Это был несомненно его почерк, но, что обозначала надпись, еще предстояло выяснить. Не хотелось терять зря время…По-моему, я даже не попрощался с Марией. пулей вылетев из квартиры. Цель была одна спасти умирающую Яну, и желательно попасть на выставку художников, от которых меня уже тошнило, но идти было надо. иначе спасать от Елены Эрнестовны придется уже меня.
26
Харьков 2019
«День третий, плавно переходящий в четвертый»
Казалось, что даже время сегодня было против меня. Едва выбравшись из злачной квартиры возлюбленной Митусова, оставив там изрядную сумму денег, я стал вызывать такси, но вот беда…Как назло. все операторы были заняты. Складывалось такое ощущение, что все харьковчане решили непременно воспользоваться услугами такси сегодня. Пришлось добираться до дома общественным автотранспортом, который я ненавидел всеми фибрами своей души, в основном, из-за постоянной толчеи и низкой скорости передвижения.
Но на этом мои неприятности не закончились. на половине пути до дома маршрутка обломалась. Люди ругались на водителя, который лениво бродил вокруг поломанного агрегата, пиная со злости колеса, как настоящему шоферу и положено. А вот я, заспешил на троллейбус, успев втиснуться в уже закрывающиеся двери громыхающего всеми своими сочленениями металлического чудовища. В шею мне тут же уперся чей-то локоть, по коленке ощутимо била чья-то женская сумочка. Саму хозяйку из-за большого скопления народа мне увидеть не удалось, но больно было от каждого удара. На следующей остановке народ повалил наружу, а мне пришлось втискиваться круговыми движениями между престарелым дедушкой с палочкой в огромных линзах диоптрий на десять и каким-то подростком, из-за собственной невоспитанности умудрившимся даже не снять объемный рюкзак с плеч.