– Были уже такие! Говорили! О чем? – нахмурился Головко, оказавшийся довольно бойким старичком, который своего не упустит.
– Точнее о ком…Я из полиции! – медленно, чтобы не испугать профессора, Максим полез за удостоверением, надеясь, что хоть красная корочка бдительного деда немного успокоит, и он перестанет целиться ему в живот с боевого оружия.
Головко выдержал паузу. Палец на спусковом крючке несколько раз дрогнул, но так и не выстрелил.
– Брось мне его сюда…
Максим шагнул чуть вперед, но был остановлен грозным рыком.
– Я сказал, брось!
Корочка полетела на землю. Да уж… Вот тебе и профессор химии – божий одуванчик. Подумал про себя полковник полиции. Что же тебя так напугало-то в твоей жизни, что ты даже корочкам полиции не доверяешь?
Не спуская глаз с мужа Яны, дед потянулся за удостоверением. Раскрыл его, удовлетворенно хмыкнул.
– Как настоящее! Научились, суки, делать…
Из уст образованного человека столь открытое ругательство было неприятно слышать. Эта комедия Максиму надоела.
– Послушайте, не знаю, кто вас довел до истерики, но будьте уверены, что я не тот, кто это сделал, – торопливо стал пояснять Максим, – мою жену похитили. Она исчезла из пустой квартиры. Я не знаю, где ее искать. И единственная ниточка, ведущая к ее освобождению, это вы!
– С чего вы это взяли? – нахмурился профессор.
– Она пропала в квартире вашего бывшего ученика, Олега Митусова! – выпалил полицейский, чтобы закрепить эффект.
– Значит, они все-таки еще пробуют прорваться…– проговорил Головко, опуская револьвер, немного обреченно вздыхая.
– Кто они?
– Бесы…– коротко выпалил Иван Никитич, посмотрев на Макса испуганными глазами. – Они пытаются захватить наш мир, и, увы, и я, и Олег приложили к этому свою руку.
– Бесы? – нахмурился Максим. Ему уже порядком осточертела вся эта магия и колдовство. Он привык к другому миру, к другим правилам игры. В его настоящем Харькове все понятно…Это наркоман, это убийца… А тут какие-то демоны, дьявол, ведьмы, какие-то бесы…
– Что значит бесы? – снова повторил он, поднимая с земли свое табельное оружие, заметив, что Головко уже не смотрит в его сторону.
– Жители Тивита…Они называют себя Координаторами, но они бесы! Это разговор не для всей улицы, молодой человек. Пойдем, я тебя чаем с малиновым вареньем угощу, – Иван Никитич быстро огляделся по сторонам, словно опасаясь, что их кто-то может подслушать. Улица была пуста. Лишь где-то очень далеко ревела мотором, пытающаяся завестись старая потрепанная «копейка».
– Хорошо…– кивнул Макс.– Можно удостоверение обратно, – протянул он свою руку старику, который неожиданно утратил всю свою боевитость, став изможденным, бесконечно уставшим дедушкой, которому надоело бояться, который только и мечтает о покойной старости в окружении своих внуков.
– Да, конечно…Проходите в дом, сейчас чайник поставлю.
Обстановка в жилище профессора была, мягко говоря, скромная. Так уж повелось в нашей безумной стране, что те, кто в своей жизни прочитал лишь одну книгу, да и ту азбуку, живут намного лучше, чем интеллектуалы с заслуженными степенями. Интеллигенцию у нас не ценят и не любят, потому как она в большинстве своем, кроме как болтать о неудавшихся возможностях ни черта не умеет.
Старенький телевизор, продавленный диван, застеленный потертым покрывалом, панцирная кровать в углу, дореволюционный платяной шкаф и множество фотографий на стенах, аккуратно уложенных в деревянные рамки – все это составляло небогатый интерьер профессорского домика. Круглый сборный стол стоял посередине комнаты. На нем лежали какие-то тетрадки с длинными малопонятными расчетами, в которых Максим ничего не понял. Их Головко сразу же смахнул в сторону, сбросив на один из гнутых венских стульев.
– Чайник вскипел…– сообщил он, торопливо накрывая на стол, не очень уж умело, что говорило о том, что гости в его домике – нынче, большая редкость.
– Олег Митусов – мой лучший ученик! – сообщил с грустной гордостью Иван Никитич, когда все необходимые традиционные процедуры проявления гостеприимства были соблюдены. Обещанное варенье было выставлено на стол, а из кружек, наполненных янтарной жидкостью, исходил просто головокружительный запах жасмина. – Гордость нашего НИИ, надежда всей советской практической химии…
– Хотелось бы узнать, Иван Никитич, как он появился в вашем институте. Ведя это расследование, я не нашел никаких упоминаний о его прошлой жизни, первых работах, кандидатской, наконец…