Доверившись «мавру из Гузерата», Васко да Гама проявил большую прозорливость. Через трое суток буря прекратилась, небо очистилось и на горизонте показалась возвышенность, расположенная к северу от Каликута. Заветная цель была достигнута. Камоэнш вложил в уста кормчего следующие слова, обращенные к португальскому адмиралу: «Если мое искусство не обманывает меня, перед нами — государство Каликут! Вот Индия, которую вы ищете, и честолюбие ваше будет удовлетворено, если единственное ваше желание — попасть туда!»
С тех пор прошло свыше четырех с половиной веков. По желанию жителей Малинди, освободившихся от колониального гнета, одна из центральных улиц города названа в честь Ахмада ибн Маджида.
Это имеет самое прямое отношение к открытию европейцами морского пути в Индию, ибо Малемо Кана и Ахмад ибн Маджид — одно и то же лицо.
Связная биография Ибн Маджида отсутствует, но не подлежит сомнению, что кормчий экспедиции Васко да Гамы был арабом родом из Омана, а вовсе не «мавром из Гузерата» (то есть уроженцем Индии). Полное имя его — Шихабаддин Ахмад ибн Маджид ибн Мухаммад ибн Му’аллак ас-Сади ибн Абу-р-Рака’иб ан-Наджди.
Родился он в 1440 году, умер в начале XVI века — через несколько лет после того, как показал португальцам путь в Индию. Ахмад ибн Маджид принадлежал к династии оманских кормчих (то есть капитанов дальнего плавания). Владея в совершенстве навигационным искусством, он достиг в своих трактатах подлинного синтеза теории и практики и воплотил достижения многих народов, населяющих берега Индийского океана. Слава его на Востоке росла из года в год. В морских рассказах, передающихся из поколения в поколение, он именуется «львом моря». Современники Ахмада ибн Маджида — корабельщики и жители города Малинди, где он обосновался, — называли его не столь выспренно, но не менее уважительно: Малемо Кана.
«Малемо» на языке суахили «знаток морского дела», «кана» (вернее, «канака») — слово, заимствованное из тамильского языка и означающее «вычислитель», «звездочет». Итак, «Малемо Кана» — это «знаток морского дела и астрономии».
Стараниями Т. А. Шумовского в научный оборот введен важнейший труд Ахмада ибн Маджида «Книга польз». Это трактат по морской астрономии и своеобразный путеводитель по Индийскому океану и прилегающим морям. Лоция Красного моря, входящая в состав трактата, необычайно подробна, в ней не пропущено ни одной отмели или подводного камня. Ии одно европейское руководство по парусной навигации не достигло уровня этой лоции.
Для истории открытий наибольший интерес представляет географический кругозор автора этой книги и множества иных работ. Т. А. Шумовский составил карту основных маршрутных пунктов трех найденных и переведенных им лоций Ахмада ибн Маджида. Она поражает своей полнотой. Берега Аравийского полуострова и Восточной Африки буквально усыпаны этими пунктами. Мы находим их также на восточном берегу Персидского залива и западном побережье полуострова Индостан, в Индонезии (остров Ява) и даже в Южном Китае. «Книга польз» основана полностью на личном опыте автора, следовательно, кормчий экспедиции Васко да Гамы побывал во всех землях, прилегающих к Индийскому океану, — от Восточной Африки до Южного Китая. И в то же время отнюдь не был первооткрывателем, да и не претендовал на эту роль.
Творчество Ибн Маджида было вершиной арабской морской науки XV века, но вершиной не одинокой. В первой половине XVI века, когда в Индийском океане уже бесчинствовали колонизаторы, творил младший современник «льва моря» арабский кормчий Ибн Ахмад аль-Махри аль-Мухаммади. Его географический кругозор был не менее широк, чем у Ибн Маджида. В своих работах аль-Махри описывает морские пути от Хиджаза до Южного Китая, маршруты вдоль островов и архипелагов — от Мадагаскара до Тайваня, приводит расстояния от Аравии (сам аль-Махри происходил из южноаравийского города Шихра) до Индии и от Африки до Индонезии.
Ибн Маджид и аль-Махри не имели продолжателей только из-за колониального разбоя. Как могла развиваться арабская морская наука, когда португальцы захватывали все встречавшиеся арабские суда, а команду и пассажиров выбрасывали за борт?
Достаточно взглянуть на карту, составленную Т. Шумовским по книге Ибн Маджида, чтобы убедиться: об открытиях европейцев в бассейне Индийского океана можно говорить только условно. Народы этого бассейна веками поддерживали между собой интенсивные связи. Их географические познания носили отнюдь не только эмпирический характер. Они обрабатывались и систематизировались на уровне, который в то время едва ли был достигнут в Западной Европе. Правда, им присуща известная ограниченность: народы Востока так и не сумели установить прямую связь с Западной Европой, минуя сухопутных посредников, хотя героическую эпопею 1420 года можно считать попыткой достигнуть этого.
Экономические выгоды от установления такой связи, вероятно, показались соблазнительными шейху Малинди: он ведь не знал, что в лице португальских мореплавателей имеет дело с пиратами. Но что побудило Ахмада ибн Маджида привести чужеземцев в Индию?
До нас дошел своеобразный кодекс чести кормчего, составленный этим ученым и мореплавателем. Наряду с требованиями, касающимися квалификации, кодекс говорит о том, что му’аллим должен иметь возвышенный характер, быть честным, справедливым и великодушным.
Именно эти качества и проявил Ахмад ибн Маджид, согласившись участвовать в португальской экспедиции в Индию. Ибн Маджид обладал глубокими специальными познаниями, необычайно широким географическим кругозором. Согласившись показать португальцам морской путь в Индию, он руководствовался не только законами гостеприимства (а их тоже нельзя сбрасывать со счетов), но и стремлением перебросить мост через два океана, соединить пределы известного ему мира на Западе и на Востоке.
Этот вывод не расходится с таким важным португальским источником, как сообщение Барруша. Согласие Ибн Маджида провести португальские корабли в Индию Барруш объясняет двумя причинами. Он говорит о его стремлении «угодить королю Малинди», но в первую очередь называет «удовольствие разговаривать с нашими земляками». Ученый моряк Ибн Маджид, естественно, испытывал удовольствие от бесед с португальскими мореплавателями. Они ничему не могли научить кормчего в области навигационного искусства. Но корабли их и в особенности вооружение безусловно превосходили все, что ему доводилось видеть. Наконец, знакомство с ними еще больше раздвигало его географический горизонт.
Ибн Маджид знал о Западной Европе слишком мало, чтобы проникнуть в истинные намерения португальцев. Но его познаний было достаточно для того, чтобы правильно оценить великое значение экспедиции Васко да Гамы. Участие в таком предприятии, притом в роли учителя и наставника португальцев, и должно было стать для Ибн Маджида предметом профессиональной гордости.
Экспедиция Васко да Гамы — Ахмада ибн Маджида (есть все основания именовать ее так') явилась примером творческого содружества народов Запада и Востока. Колониальное порабощение подавляющего большинства человечества не дало развиться этому сотрудничеству и тем нанесло огромный урон развитию мировой культуры.
Ибн Маджид не мог, конечно, предвидеть, что своим искусством он открывает двери в бассейн Индийского океана не купцам, а разбойникам, что экспедиция, в которой он участвовал, явится прологом кровавых оргий колонизаторов, принесет неслыханные страдания всем народам прибрежных стран, приведет к разгрому их культуры.
В лоциях, составленных Ибн Маджидом после появления португальцев в Индийском океане, отражены страдания их автора, жестоко обманутого бессовестными пришельцами.
«О если бы я знал, что от них будет! Люди поражались их поведению», — говорится в одной из лоций. В этих словах, написанных в 1501 году после зверской бомбардировки Каликута португальской флотилией Кабрала, — вся трагедия Ибн Маджида, простодушного мудреца.
Используя географические познания народов Востока, колонизаторы захватывали одну позицию за другой и установили свое господство над всем бассейном Индийского океана.