Еле заметный кадык Алисы медленным движением разрезает глотку вдоль, откуда вырывается истошный и несогласный полустон.
— Не бойся, все легально и целомудренно. Почти, — дует на кисть, смахивая с неё остатки. — Так нельзя делать, но я больше стрипушница, чем визажист, — пожимает плечами и мягко проводит кисточкой по вычерченным худобой скулам, прослеживая за робкими движениями мимики. — У тебя такой утончённый образ… его бы подчеркнуть чем-нибудь, но то, что на тебе, — это самое скромное, что мне удалось найти. Поверь.
— Верю… Но ты можешь мне рассказать, что вы хотите со мной сделать?
— О, ничего криминального. Да и делать почти ничего не надо. Просто разносить наши приветственные шоты и напитки в целом. Ещё и бабок заработаешь. Только прикрывай задницу подносом, когда принимаешь заказ.
— Ты предлагаешь мне быть официанткой? — скептически поднимая взгляд, смотрит на неё через зеркало. Дитя капитализма и богатых родителей, никогда не знавшая работы от обстоятельств, под гнётом гордыни вздёргивает густой бровью и еле слышно цокает.
— Не просто быть официанткой, дорогая. А быть элитной официанткой в стрипушнике, желающая всех опоить коктейлями и собой.
— Опоить собой — как это?
— Опьянить своей сущностью. И сучностью, если хочешь. Тебя же Тёма представил как «госпожу», — хмыкает, разворачивая её на сто восемьдесят градусов к зеркалу.
Алиса долго всматривается, пытаясь распознать себя. Какая-то неведомая ей маска, которая с осторожной подозрительностью ей приходится к лицу. Что-то в стиле роковой студентки-бунтарки с большими финансовыми возможностями и необъятными амбициями. И совершенно тупым планом на их реализацию.
— Поэтому, если ты беспокоишься о своей анонимности, тебя сейчас не узнает даже родная мать. Для пущей уверенности можем дать тебе парик.
Она тут же поворачивается к стеллажу с пластиковыми профилями и париками разной длины и цвета. Медленно, будто боясь спугнуть, тянет руку к одному, от выбора которого у Виолетты ломаются брови, концами опускаясь к носу.
— Можно?
— Конечно.
Она помогает девушке уложить волосы под сеточку, по-родительски поглаживая макушку, и сверху закрепляет ярко-красное каре.
— Ты выглядишь как по-невземному. В хорошем смысле.
И в сознании сразу же рисуется фантастические миры, которые по неведомым обстоятельствам и однотипным сценариям может спасти лишь она.
Она поправляет парик, аккуратно очерчивающий тонкое осунутое лицо, и переводит взгляд на Виолетту, которая с неподдельным интересом рассматривает запал в её глазах.
— Ты готова.
Звучит утверждением больше, чем вопросом — девушка довольно облизывает губы и горделиво посматривает на свою работу.
— Поднос держи у задницы, ассортимент на словах, меню не приноси — оно только на баре. Любое твоё туда-обратно начинается от трёх тысяч — меньше не проси. Всё пробивай, свою наценку бей в крейзи-меню. Кстати, — осекается, коварно улыбаясь. — Если кто-то захочет с тобой танец или приватный разговор, если ты на это согласна, можешь устанавливать любую цену. Только надо спросить разрешения у Тёмы — он должен убедиться, что гость проверенный, и ты будешь под прицелом камер.
Подрагивающий взгляд, свидетельствовавший о внезапной перезагрузке всех систем Чеховой, вызывает на лице Виолетты улыбку, и она вздёргивает её за плечо, чтобы немного обратить на себя внимание.
— Поняла, не всё сразу.
Вечер только начинает набирать обороты, и зал медленно заполняется сгустками тестестерона, вожделеющих расслабится после тяжёлой рабочей недели. Алиса прогулочным шагом виляет между диванов до бара, медленно рассматривая каждого гостя и пытаясь запомнить их образы. Тут же виляет обратно, проскакивая в гримёрку и принимаясь делать записи на полях — единственному месту её многострадальческого листка, где ещё нет пометок о ночной жизни клуба. Пометками она оставляет все свои воспоминания из зала, описывает карманные платки брендовых костямов и оправы очков, стёкла которых нехотя потеют от набирающей обороты атмосферы.
— Что ты там всё рисуешь? — девушка, лицо которой она запомнила с особой точностью, вырывает у неё из рук лист, бегло проходясь по нему взглядом. — Это что за проститутские мемуары… стоп. Это что — о нас?
Гневный взгляд сопровождается тяжёлым дыханием, от вида которых у Алисы перехватывает собственное. Девушка почти клацает зубами у её носа, шипя на каждом слоге в самое ухо.