И внезапно на её лице нарисовывается коварная улыбка.
— А можно я Вас сфотографирую? Мне для книги?
— Конечно. Я без костюма только.
Её галерея пополняется фотографиями восточного мужчины, угрожающе держащего кухонный молоток в одной руке, а рога с оленьей головой — в другой. И, возможно, это станет неплохой обложкой первого тома этих голодных джунглей.
звездочки
Весь клуб становится её рабочим местом до восемнадцати ноль-ноль. А после она надевает свой невидимый бейджик официантки-журналиста и выходит в зал, записывая заказ на напитки и интересные сюжетные детали вечера.
Планшет сигнализирует о нехватке памяти от записи очередного прямого эфира ночной смены, где обязательно происходит что-то вопиющее, просящее посвятить этому целую главу.
Девочки, согласно позирующее на камеру, обновляют альбомы в своих соцсетях, а Артём не нарадуется тому, что у его закрытого стрип-клуба появилась страничка на фейсбуке и прирост заявок на вступление в ряды с вип-тарифом возрос почти на двадцать процентов.
Часть постоянников предпочитает излюбленному обращению «дорогая» нежное «Лисонька», и чаевых от стреляющих коварством глаз становится с каждой сменой всё больше. Охрана, обсуждая с ней последние сплетни о постояльцах, радостно составляет компанию в курилке, а девочки делятся женскими премудростями прокаченной женской энергии в режиме наставничества.
— Держи спину прямо, так, будто у тебя из сосков стреляют лазеры, и ты ими можешь убивать неугодных людей.
Заочное знакомство с кальянщиком превратилось в личное, и пользуясь дружбой, Алиса не упускает возможности сделать пару затяжек дарксайда на грейпфруте после очередного «разгона».
Смеясь с его последней нелепой шутки, она выпархивает из маленькой комнатки слева от бара, тут же встречаясь с заинтересованным взглядом Валери. Она молча протягивает ей дольку яблока, которую Чехова с радостью кладёт в рот и отвлекается на сцену, где медленно загорается прожектор со сценическим светом, лучами смыкаясь в центре подиума.
Тоненькая ножка в светлом чулке вальяжно выглядывает из-за бархатного занавеса, играючи обращаясь к залу. Подобный флирт вызывает довольный возглас и свист, и вся остальная часть артистики показывается на сцене.
Её Алиса раньше не видела: девушка, судя по состоянию загорелой кожи, была в своём счастливом четвёртом десятке лет, но энергия, с которой она вошла в этот зал, однозначно не переваливала строгих восемнадцати. Мягкая, пластичная, она томно двигается, извиваясь словно змея вокруг пилона, и брошенным вскользь взглядом в зал обращает внимание всех присутствующих вплоть до персонала. Чехова, словно под гипнозом, не может сопротивляться её движениям, и двигается так, будто хочет составить ей компанию. Или конкуренцию — кто знает.
Алису перехватывают — статный мужчина в смокинге и с бутафорским пенсне притягивает девичье тело, аккуратно, еле ощутимо дотрагиваясь до неё. Он ведёт танец, известный лишь ему, и весь стоящий в клубе запал страсти концентрируется в них. Крутит её так, что кружится голова, обнимает так, что она и не против. Словно он — чуть расширенная и фигуристая версия пилона, на который она может закинуть свои тонкие ноги — и если бы не конец этой ритмичной томной музыки, она бы сделала это.
— И это была Афродита — богиня вашего вожделения, — зал срывается на громкие аплодисменты, каждый взглядом провожая таинственную для Чеховой девушку до кулис. — Мы объявляем паузу, чтобы вы чуть подостыли.
Маня включает на диджейском пульте трек, не уступающий по ритмичности предыдущему, но все с той же атмосферой влекущего недоступного секса.
Ноги сами приводят Алису на сцену, а руки невольно начинают ласкать саму себя, обнимая. Всё сосредоточение — внутри, всё тело бурлит горячей кровью с примесью целебных от стеснения шотов. Её карие глаза, ставшие ещё темнее из-за расширившихся от экстаза зрачков, блаженно прикрыты, не давая возможности видеть лица девочек и постоянников, наслаждаясь лишь собой.
— У меня для вас хорошие новости.
Интонация чуть расслабляет вместе с атмосферой за портьерой, разделяющей главный зал и небольшую комнату, но грубый голос Артёма заставляет чуть вспружинить с мягкого дивана и напрячь внимание, отвлекающееся на любопытные крики из зала.
Трек ласкает слух о том, как «хочется быть его», и Алиса старательно воспроизводит в голове образ того, в кого бы она не пожалела в действительности влюбиться. И как бы на самом деле её прикосновения к себе были бы от чужих рук, и как бы она позволила себе принадлежать кому-то. И то, как она будет распоряжаться жизнью того, кто просто хочет быть её. И жизнь бы бурлила как воды Тихого Океана, и все её секреты принадлежали бы не только ей.*