Но все же Алиса блистательна. Так считает отнюдь не она сама. Но не будет лишним напомнить, поэтому мозг словно счетчиком генерирует следующее воспоминание, которым она готова поделиться. Губы уже формируют вылетающий факт из ее жизни, как девушка слева, имя которой Алисе ничего не дает для запоминания, перенимает все внимание на себя.
— Я недавно видела ее на Рубинштейна. Она сидела на террасе с каким-то взрослым мужиком. Неужели отошла?..
— Я видела ее месяца два назад. Старый цвет волос ей шел больше.
Алиса в смятении. Это местоимение с загадочным придыханием не давало ей ровным счетом ничего, но кого же они шифруют, все прекрасно понимая, о ком идет речь?
— Я вообще слышала, что она так плохо выглядит, потому что беременна, — девушка в корсете поджигает сигарету, нервно оглядываясь в отсутствии Артема. — Уж не знаю, правда или нет, но другие девчонки из клуба говорят, что кто-то подобрал ее на содержание.
Алиса нетерпеливо вклинивается и подается вперед — в эпицентр девчачьего круга:
— О ком вы говорите?
Девочки переглядываются между собой, каждая во взгляде ища поддержки и разрешения, чтобы рассекретить то, что Алиса в своей голове уже посчитала незаконным.
— Мы говорим о… об одной девушке, Марии…
— Она здесь работала?
Маня неуверенно кивает, ища вариант пояснения в выключенных софитах над главной сценой.
— Произносить это имя и как-то упоминать о ней запрещено, особенно при Артеме.
— Что в ней такого?
Алиса не унимается, а дрожь в голосе формирует гордыня. Эта формулировка вопроса звучит надменно, но именно такой посыл Алиса вложила в свою интонацию, подсознательно соревнуясь с личностью, зная лишь ее имя.
Кто такая эта Мария, что одно имя заставляет зал стихнуть? Если интерес Алисы сейчас же не удовлетворят, она узнает правду у первоисточника, не предполагая цену этого.
— Не запаривайся, тебе нужно знать лишь то, что это единственное стоп-слово в клубе.
Все смакуют это имя на языке, но никто не решает подать голос, создавая звенящую тишину вокруг. От того они дружно на вхдохе вскакивают, когда у бара что-то глухо падает. А со стороны сцены в этот момент появляется привычная фигура полуголого босса.
— Бу!
Женский крик по его мнению — это второй звук, которого он любит добиваться от женщин после стонов. Но методы его весьма разнообразны…
— Курочки мои, что высиживаем? Через час нужно будет греть другие яйца, а вы еще не начистили перышки. Ну-ка, — он взмахивает руками, словно гонит голубей, и те, примерив на себя эту роль, послушно разлетаются по гримеркам.
Алиса скользит взглядом по его лицу и с интересом щурится, когда он оказывается опасно близко к креслу, на котором она уже полтора часа греет себе место и уши.
— А тебе, золотко, особое приглашение нужно? — он склоняется над ней, рукой упираясь в спинку кожаного кресла. Настойчиво нависает, пробуждая мысли, с которыми она не училась совладать. Что-то уязвимое, что поддается разуму, но не поддается телу. Что-то, от чего неконтролируемо бегут мурашки по телу. И он, замечая это, только ухмыляется.
— Да, хотела у тебя кое-что спросить…
Артем склоняется на ней, заставляя ее зажмурится от слишком близкого контакта, и молча садится рядом.
— И что же ты сегодня хочешь выведать? Какой материал трусов лучше удерживает купюры?
Ирония в его голосе читается как вызов, который она тут же принимает, обвивая его ноги своими. Тут-то плед окончательно спадает, открывая вид на то, что не может не остаться незамеченным Рослиным.
Она обвивает рукой его шею, почти утыкаясь в нее, и рассматривает его профиль уже не со сценическим интересом.
— Хотела узнать, кто такая…
— Босс, мы пришли.
В главный зал залетает Саша, оглядывая пространство с высоты своего возраста. Все блестит, кишит, манит. Мысли о том, чтобы спустить здесь последние деньги, уже не кажутся ему немысленными, словно подслушанная история от взрослых дядек. Правда сумма последних денег у него не превышает пары сотен рублей — этого как раз хватит, чтобы подышать одним воздухом со здешними львицами.
Алиса осекается, отпрыгивая от Артема словно ошпаренная. Она неловко здоровается с другом, пробегая мимо и оборачивая пятую точку пледом, в который хочется зарыться с головой. Она успевает вскочить в гримерку прежде, чем слышит знакомые голоса остальных друзей, тушащих бычки прямо на хосте.