— Марк… всё в порядке?..
Прерывается на полуслове, когда ладонь с тканью просовывается из темноты и сжимается на её лице, блокируя внезапный крик. Брыкающееся тело невольно ударяется о стены в попытке зацепиться, но крепкие руки зажимают её без права на движение. Последнее, что она видит перед собой, это открытые двери в спальню брата, мирно посапывающего на постели, пока её тело окутывает мрак.
Глава 3
Солнечные лучи прорываются в его комнату сквозь плотную портьеру, липко хватаясь за безвольное тело в кровати. Они же и заставляют разлепить его веки, пока доходит осознание позднего времени даже для никогда никуда не спешащего Петербурга — на часах половина второго. Смятая наволочка отпечатала узор на левой щеке, где с недавних пор красовался неглубокий шрам после очередной неспокойной ночи в компании друзей и недругов района.
— Ли-ис… — простанывает, наощупь находя телефон под воздушным одеялом на второй половине кровати. — Лис, сделай кофе.
Тишина приятно отзывается слуху, но беспокойство пересиливает желание понежиться в постели, чтобы узнать, почему сестра гуляет по закоулкам сонного царства дольше него. Снующий по коридору ветер приятно обдаёт его лицо свежестью: с радостью подставляет ему вспотевшую от духоты в комнате кожу, пока он осознаёт, почему сестра-вечная-мерзлячка оставила окно нараспашку. Следуя вглубь квартиры, его брови всё больше гнутся под тяжестью сомнений.
На кухонной тумбе ни один ровно лежащий предмет не выдаёт её присутствие здесь сегодня — это и смущает, ведь сестра никогда не выйдет из дома, не оставив брату вторую половину слегка подгорелого завтрака из яиц и хрустящего хлеба.
В театральных декорациях девичьей спальни её тоже не оказывается. На слегка помятой постели покоятся вчерашний планшет с несохраненной рукописью и горсть шелестящих фантиков от конфет. Он заинтересованно заглядывает в планшет с открытой вкладкой документа, где ожидающе мигает курсор.
«Но хитрый прищур, с которым он изъявил желание получить в залог сексапильную брюнетку, пугал и возбуждал одновременно.»
— Алиса…
Строки плывут в глазах, меняя эмоции на его лице с каждым прочитанным словом. Морщинки собираются на лбу, когда он доходит до части, в которой от первого лица описаны мысли главной героини, и его ладонь с хлопком касается лица. Металл перстня на среднем пальце приятно холодит кожу и отрезвляет.
— Твою мать…
Его наспех накинутая кожаная куртка нарочито ластится к голому телу каждый раз, когда он прыгает через три ступеньки, унимая в кармане звон связки ключей и горсть рублёвых монет.
звездочки
Плотная верёвка больно стягивает её тело, и любое движение в попытке высвободиться сопровождается острой болью от врезающей в тело преграды. Два глаза с янтарной на свету радужкой и неподдельным любопытством наблюдают за её тщетными попытками выбраться, и он оскаливается на очередном звуке, заглушающем кляп во рту.
Голова ещё слабо соображает, затуманиваясь тысячей мыслей, пока глаза фокусируются на широкой улыбке и расширившихся от безрассудства зрачках.
По щеке неторопливо пробегает слеза, возникнувшая внезапными мыслями и тем, что может быть дальше. Артём скидывает ноги со стола и плавно, по-кошачьи приближается, наклоняясь и становясь вровень с ней. В оранжевых на свету глазах проблескивает безумие, о котором она читала в криминальных колонках про серийных убийц на пожизненном попечении колоний строгого режима для особо опасных. Среди сотни пугающих мыслей промелькивает одна: почему он с его репутацией всё ещё на свободе.
Голова медленно отклоняется в сторону. При виде её искусанных губ он кусает свои, резко переводя изучающий взгляд на округлившиеся в испуге глаза. Он подаётся вперёд, вдыхая запах испуга и скалясь улыбкой чеширского кота.
Она робко закрывает глаза, когда он тянет руку к её лицу, пальцами обхватив подбородок. Надавливает сильнее, блокируя движения, и вторую руку заносит за голову, пальцами зарываясь в волосах.
Щелчок. Мышцы лица расслабляются под резиновым ремешком, больно передавившем скулы, и пластиковый шарик, зажатый губами, резко выскальзывает, со звуком падая под ноги. Он проводит большим пальцем по её щеке, размазывая влажную дорожку от слёз по коже, и с усталым выдохом отходит за письменный стол, удобно устраиваясь в кожаном кресле.
Алиса нехотя приоткрывает глаза, через влажную пелену фокусируя взгляд. Перед ней всё ещё тот самый кошмар, который она принимала за сон, — вальяжно сидящий в пространстве роскошного кабинета полуголый бандит, которому её брат должен кучу денег. Всё ещё напрашивался вопрос: почему в тисках тугих верёвок сидит она, а не её родное чадо?