Значит, ее зовут, Хей! Уже что-то. Но как дальше?
– Продолжай!
В ее интонации для меня послышалась отгадка чего-то большого и значимого из ее судьбы, но в конкретных событиях можно запросто ошибиться!
– Ты рано потеряла даже то немногое, что составляет ценность человека в пятнадцать лет…
– Мне было семнадцать, несчастный чревовещатель, – не выдержала Хэй.
– Я не ошибся, – твердо вставил я, – в пятнадцать возникла предпосылка.
Она вспоминала что-то свое, и слышалось, как шевелились ее губы, а я тем временем продолжал:
– Ты видела, что рядом всегда кто-то превосходит тебя в красоте, в умении, в обаянии. Но родители не оставили тебе даже малости богатства, чтобы ты причислила имущество в строку собственных достижений.
– Врешь! Они завещали мне дом, только он отошел братцу.
– Признайся, – напирал я, – сними розовые очки: все было устроено так, чтобы брат получил имущество по праву. Мать любила брата больше…
– Презираю! – отозвалась Хэй.
– Себе в заслугу иные могут ставить свой уникальный внутренний мир, свою неповторимость, но не ты. Тебе рано стало ясно, что твоя начинка во многом сходна с другими и внутри нет ничего, что могло бы вызвать зависть или восхищение.
– Я никогда не смотрела на себя так! – возмутилась Хэй.
– Поверь, и я на тебя не смотрю, мои глаза залеплены. Верно?! Так вот, ты принялась искать, искать, искать… что выделит тебя из среды равных. Чем дольше длился поиск, тем меньше оставалось в жизни вещей, на твой взгляд, достойных и значимых. Верно?
И без ее ответа я чувствовал, что шью правильный узор. Но чем закруглить, что случилось в ее судьбе и привело девчонку в эту часть джунглей? Я стал догадываться, что, повествуя о судьбе Хэй, незаметно усиливаю свою самооценку, и начал опасаться, что женщину заденет мое высокомерие. Как это все же нелегко – соскочить с наркотика тщеславия!
– Настал день, и ты, Хэй, как и я однажды, поняла, что тебе нечего противопоставить этому миру. Но ты молодец, тебе хватило ума не разрушить себя, ты не опустилась до презрения к людишкам, которым повезло больше. Почему ты не возненавидела их?
– Глупец, – произнесла она снисходительно, – кто может пройти мимо соблазна проклинать всех? Не верю, что ты смог, – никто не может!
– Так все же ты стала ненавидеть…
– Еще как! До сих пор презираю. Но в Прайд-Роял порочный мир перестал раздражать меня своим безразличием, здесь я наслаждаюсь, живу как принцесса…
– В поисках принца! – вставил я, и, по-моему, это прозвучало весьма эффектно, так что я получил затрещину по шее. Не больно, а так, в назидание. Значит, в точку, значит, Свободный ей сильно нравился! Хотя и с начала было ясно… и как лестно нащупывать нить чужой судьбы, угадывать ее изгибы и тайники и убеждаться, что, черт возьми, прав! Пусть теперь хоть засыпает тумаками! И все-таки что же дальше? В это треклятое место попадают, наверное, не все. Потом мне самому стало льстить, что я оказался «счастливчиком» и угодил в джунгли.
– Прайд-Роял! – мой голос пошел эхом по джунглям. – Прайд-Роял, ты оказалась не в «D» и не в «I» – ты попала прямо в Прайд-Роял; в этом твой величайший успех!
Разгадка ее судьбы крутилась у меня на языке.
– Теперь сними эту ерунду с глаз, и я поведаю самое важное.
Хэй не ожидала моей просьбы, но после сказанного мной она изменилась.
Я почувствовал ее теплую руку возле своего лица.
– Дальше ты мне расскажешь, кто меня сюда привел.
– Хорошо…
Должно быть, нетерпение меня выдало, и Хэй замешкалась, не решаясь сдернуть бандаж.
– Смелее, – подбодрил я, – сейчас все услышишь!
Тут до меня дошло, что женщину сдерживает инстинкт. Она лучше меня знала, как воздействует Прайд-Роял и какой может произойти сюрприз.
– Ты, как все мужчины: пустые обещания, красивые слова.
– Бандит Прайд-Роял не был с тобою добр…
– Молчи! Его ты не знаешь. Если и друг, такому, как ты, он бы не открылся, не показал свою душу.
Досада! По-доброму и лаской не получилось. Хэй начала остывать и сердиться, и здесь нужен был контрастный душ. Получай же похолодней:
– С чего ты взяла, что у него есть душа? Разве может быть душа у того, кто по собственной воле сбежал в Прайд-Роял, а потом, струсив, укрылся на поезде? Не смеши!
Она стихла, не ожидая такого зигзага в разговоре.
– У меня совсем другой случай, я ни от кого не бегал, не искал места, где можно оторваться и побыть царем природы, распухнуть от важности своего эго…
– Замолчи! – она не крикнула, а прошипела, – из-за твоих криков я не слышу шагов.
Я вслушался, но нас по-прежнему окружали те же звуки: шелест листвы, цикады, рычание зверей, которые тоже напились из чаши гордыни и, не прекращая, рычали друг на друга. Но никаких шагов не было.