Амрона постаралась на славу, и только через километр я уперся в место, где кончалась чистая труба. Вокруг никого, даже трава не примята. Наверное, она, или сколько их там было, возвращалась той же дорогой.
«Какие мы все же сообразительные хозяева Прайд-Роял, – вертелась мысль у меня в голове, – сегодня я снова дам распоряжение, и с этой зоной можно покончить!»
Со вступлением в должность хозяина я стал про себя использовать множественное число. Такая форма добавляла больше самоуважения, нравилась.
«Глупый охранник, что он смыслит в самолюбии?! Уважал бы он себя хоть на грош, так не являлся бы донимать меня каждый день, без него понятно, что делать!»
Вместо того чтобы приступить к очистке, я стал ждать появления Амроны или кого-то, кто бы поработал за меня – негоже хозяину заниматься чисткой.
Мачете, которое болталось на поясе, добавляло мне внушительности, недоставало только короны. Я подумал, что буду от всех отличаться, если напялю какую-нибудь диковинную шляпу или фуражку. Из больших листьев папоротника я смастерил повязку на индейский манер, где вместо перьев вверх торчали остроконечные листья. И почему до сих пор мы не встречали зеркал? Пусть и джунгли, но зеркало быть должно!
Внезапно по левой ноге будто пробежал разряд тока, и от ступни до ягодицы сковало наружные мышцы. Я увидел отползающую змею и тогда только завопил не своим голосом:
– На помощь! Набросилась кобра!
Онемение постепенно поднималось по внутренней стороне бедра и грозило скорым отключением всей конечности. Я упал на бок, продолжая удерживать левую ногу выпрямленной.
«Это тебе за чрезмерную гордыню! – заработала против меня предательница-мысль. – Где же Амрона, где дикари, где Хэй, наконец?»
В теле постепенно разгорался неприятный жар. В голове беспорядочно кружились обрывки чьих-то слов, мне мешал и тревожил шум деревьев, резкие голоса птиц. Я упускал сознание и с каждой секундой слабел.
«Вот тебе – добрался до четвертой, и кранты!»
Темно-сизое небо мелькало из-за ветвей, кружилось перед глазами. Так длилось, наверное, часов пять. Только к вечеру, после провалов и всплытий в сознании, я стал приходить в себя и попробовал ощутить тело. Выше поясницы еще что-то жило, но ниже – как отключили. Глаза держал закрытыми, и даже если открывал, то видел то же грязное небо, только в монотонной пульсации. Бред!
Медленно я подтянул руку к лицу, но не видел ни ее, ни неба – только черноту. На глазах и на лбу лежала мокрая тряпка.
– Не двигайся, мой господин. Это моя вина – я должна была дать тебе знак, что в том месте ядовитые змеи.
– Амрона, милая… – я поперхнулся и сухо закашлял. Во рту не было и росинки – выжженная пустыня, – воды!
Глотнув дважды, я продолжил:
– Я выживу? Должен выжить. В сумке… смотри мою сумку. Там сильный внутренний антисептик.
– Анти… что?
– Постой! Просто красненькие капсулы в кармашке. Найди…
– Да. Есть!
– Теперь кинь мне в рот и сразу много-много воды. Только по-настоящему много. Литр… ну, много.
– Ага!
Она сделала все, как велел. Живот от воды раздулся, и теперь оставалось ждать худшего. Действие препарата обостряло все процессы, и требовалось много воды, чтобы тушить огни тканевых ожогов. Сознание меня покинуло, и только ночью я пришел в себя опять. Болело все! Даже ушные раковины, которые вообще ни при чем. Видеть я не мог из-за компресса, двигались только руки.
– Амрона, Амрона!
– Я здесь. Что болит? Я могу помочь?
– Сейчас ночь?
– Да.
– Сколько я здесь лежу?
– Пятнадцать часов, мой господин.
– Значит, скоро придет охранник? У меня ноги как бревна, работа не сделана…
– Я договорилась, все будет почищено.
– Но он не поверит. Я не могу двигаться! – возмущался я, как будто Амрона была причиной моего несчастья.
– Мой господин, охраннику не место в Прайд-Роял! Давно было решено отвадить его от наших земель, и наутро мы попробуем это сделать…
– Он убьет и тебя, и меня, и всех дикарей! Без вопросов и выяснений: чик, и трупы!
– Мы сделаем так, что он не успеет. У него не будет времени раствориться. Ты, великий господин, навел нас на ответ. Мы изловили кобру, которая тебя ужалила…
– Какая кобра? – я изумился, насколько неправдоподобным казался способ остановить охранника. Но, действительно, после укуса не прошло и минуты, как отнялась нога.
– Если у этого цербера… если он может и с немой ногой исчезать?
– Только если отрубит ее!
– Амрона, дорогая. Я вчера… ой! – у меня больно кольнуло в горле и отдало в голову, нервничать было нельзя. Спокойно я напомнил, как вчера она пыталась войти в поезд, и если теперешняя затея – что-то подобное, то она только угробит себя и других. В ответ она искренне рассказала о том, как много лет они искали и пробовали убить охранника. Они умирали, губили свои семьи и продолжали попытки. Им известно, что охранник не любит их гордый народ и что я, дескать, стал их новым оружием.