«Надо драпать, надо спешить, отворять наружную дверь. Уйдет минут пять, да и то, если замок немудреный, а в этой новой одежде аристократа всего одна булавка. Вот она, крепит галстук… давай, родная!»
Дверь поддалась, но прыгать на такой скорости я счел чистым самоубийством.
Глава 36
В тамбуре свистел ветер, врывался стук колес, лязгал очумевший металл. Мой галстук стало крутить во все стороны, захлестывало глаза. К двери в тамбур подходили, и надо было решаться. Я бросил взгляд на стены – может, какой-нибудь стоп-кран? Ничего. Царапанный рисунок черепа и костей, какая-то надпись. В эпицентре отчаяния, когда надо срочно решать, прыгать ли в объятия зеленому смерчу джунглей или оставаться прозябать в гонке за искусственным счастьем, – в этот самый момент меня озарило. Я спустился на ступеньку снаружи вагона, ту самую, что первой вела в тамбур, рукой ухватился за внешний поручень и так оказался снаружи. Едва я притворил за собой дверь, как в тамбуре загрохотали шаги, загалдели возбужденные голоса.
«Сколько времени им понадобится обнаружить, что я убежал: минут пять-десять? Обыщут другие вагоны, порыскают на лужайке, расспросят женщину, мальчика. Мне бы продержаться до станции и сразу, как только поедем тише, прыгнуть!»
Ветер рвал сюртук, издевался над волосами, и моя скрюченная поза становилась крайне неудобной из-за сильного встречного потока. В глазах мелькало черное и зеленое, а металл, к которому я прильнул, дышал мертвенным холодом! С того первого раза, когда я увидел эту махину, мне показалось, она живая. Пусть железная, пусть бездушная, но дьявольская жизнь не нуждается в таких абстракциях, как душа, – можно без нее, можно силой, ревущей скоростью!
Я ощущал себя висящим на загривке дракона, который вот-вот заметит меня, и тогда конец! Но если даже и не увидит, я отвалюсь сам. Пальцы, уцепившиеся за поручень, онемели и в любую минуту могли сдаться. Холод нырял под ребра, сверлил между лопаток, окутывал шею и намертво вцепился в скальп. Дрожь сотрясала все тело – но почему этот металл такой холодный? Мне вспомнилось, что не так давно у меня уже был мираж – то я гнался за поездом, то вдруг оказывался на зеленой лужайке. В этот раз получилось иначе.
Глава 37
Я перевернулся на бок и запустил озябшие руки под мышки. Вот как запросто разомкнул озябшие пальцы, отпустил поручни, и… никуда не упал! Я вмиг распахнул глаза: все тот же знакомый вагон, куда меня подсадил винодел. В глаза бил нещадный желтый свет, но от сердца медленно отступал страх, я выходил из состояния сна. Меня разбудил озноб, в прозябшем теле металось какое-то собачее чувство холода и одиночества. Вокруг никого не было, а ящик с закупорками стоял на прежнем месте.
«Ух, как тяжело дышу, – этак меня сон напугал. Надо бы вином согреться!»
Но как только я протянул руку за закупоркой, тут же отшатнулся. Все цилиндрики были пустыми. Ящик стоял здесь, чтобы «сдать тару». Значит, все виденное…
Я бросился в тамбур. Он такой же. На стене нацарапан череп с костями. Я стал рыскать по карманам, искать что-нибудь острое и длинное. В узеньком кармашке нащупал стержень, но слишком толстый для замка. Как и недавно, мне стали чудиться шаги с обеих сторон. Кто сюда войдет, как со мной поступят, и что, черт возьми, делать с замком?
Я прильнул к скважине, но за отверстием царил холод и темнота. Глаза скользнули к злосчастной черепушке с угнетающей надписью. Ведь чем-то ее царапали до меня, неужели тип проглотил свой гвоздь – йог этакий!
Между вертикальной стеной и откидной платформой пряталось искомое орудие кустарного производства.
Неизвестный художник, надо думать, пал духом! «Сам не успел сбежать, а теперь своими подписями подрывает мой настрой», – думал я, шаря гвоздем в скважине, все по большей части без толку.
«Растяпа, сконцентрируйся. Внимание, внимание!» – я вспомнил, как давным-давно меня учил стрелять из лука отец. Скоро мои движения стали продуманными, но по-прежнему суетными. Пальцы от чрезмерного напряжения слушались плохо. Тут поезд стал тормозить.
Надо было стараться изо всех сил: если я не справлюсь с замком, то скоро могу встретиться с нежданными гостями! Наконец замок звякнул, и я рванул ручку на себя. Первое, что я увидел, было лицо жены Ребела в чепчике или косынке. Она сразу отвернулась в сторону, но я отметил ее большой нос и глаза с опущенными по углам веками. Она заговорила несвойственным ее комплекции фальцетом: