Затем на скорую руку собрав завтрак, я пригласила своего гостя составить мне компанию.
А в это время я включила электроплитку, чтобы согреть воду на чай. Нарезала зелени на салат и сделала его со сметаной. Вода на чай уже собиралась закипеть. Кроме зеленого лука, укропа и петрушки, которая чуть вылезла, еще в огороде ни чего не было, на улице стоял июнь, начало месяца и все еще только поднималось.
Прошлогодняя картошка у меня стояла почищенная в воде со вчерашнего вечера, я ее порезала в сковороду и поставила жариться. Пока это все доходило до нужной кондиции, я расчесала волосы, привела себя в «товарный» вид, то есть: подкрасилась, переодела спортивные штаны на брюки в спальне, одела футболку, кроссовки, затем пошла в кухню, где меня ждал Михаил, помешала картошку, сняла с плиты закипевший чайник, и поставив его на деревянную подставку, пригласила гостя к столу и села сама. Он рассмеялся и сказал:
— Что же ты думаешь, я до такого времени голодный хожу? Мать не позволила бы. Но не отказываться раз зовут к столу, хотя бы для того, чтобы поддержать компанию.
И сел вместе со мной завтракать.
После того, как мы поели, я вымыла посуду, и налила чаю. Когда мы попили чай и вышли во двор, то я увидела, что во дворе собрались все мои соседи и только ждут нас. Они хотели помочь нам набрать столько материала, чтобы хватило на всех сразу и не пришлось бы еще раз ходить за ним на свалку.
У всех были сумки, у некоторых даже по две. Я заулыбалась такой собранности и спросила:
— А кроме сумок, кто-нибудь взял ножницы или нож?
Оказалось, что ни кто даже и не подумал, что что-то нужно резать. И все удивленно уставились на меня, а я продолжила:
— Если мы там, на месте хоть немножко не поразрезаем эти вещи займут очень много места и возможно придется идти еще раз, а так хватит и одного. Ножницы у меня есть, я прошлый раз вместе с ними ходила. Надо взять еще хотя бы одни ножницы и еще один острый нож.
Михаил сбегал домой к матери и принес еще одни ножницы и два ножа, и мы двинули за два километра от хутора на свалку добывать материал на пластины.
Дома мы оставили кухарничать бабушку Веру и тети Танину дочь, мою тезку — Любу.
Они нам, правда, пытались возражать, но их сразу же осадили. Тетя Таня сказала:
— Для нас придется готовить обед ведрами. Вон сколько нас. То у вас еще тяжелее работа получается, чем у нас всех вместе взятых.
— Готовьте у меня, — предложила я. — У меня электроплитка, плита во дворе, электричество у меня бесплатное. Да и плита у меня во дворе не даст работать вам в жаре.
На мои такие доводы возражать было нечего, и со всеми продуктами хозяйки перебрались ко мне во двор, а мы ушли на промысел отходов, добывать материалы для пластин.
Ходили мы часа четыре, со временем похода туда и обратно. В это время Люба и бабушка Вера дружно готовили обед для всей оравы, которая в это время честно отрабатывала свой хлеб и обед.
Обедали мы уже почти в пять часов. Это уже конечно был не обед, но еще и не ужин.
А пришли мы хоть и уставшие, но счастливые. И дома нас встречали тоже уставшие, но такие же счастливые Люба и бабушка Вера. И мы всей компанией в одинаково приподнятом настроении провели вечер.
Совершенно счастливые от сделанной работы, попрощавшись и пожелав всем доброй ночи, разошлись до следующего дня, отправившись отдыхать по своим домам.
Глава 7
Утро обещало стать самым лучшим утром, которое мы видели в своей жизни.
Теплое солнышко вставало, давая понять, что день намечается теплый и красивый. Солнышко окрасило верхушки деревьев леса в ярко-розовый цвет. А среди берез играли солнечные зайчики.
Утро намечалось приятное и хорошее, такое же, как мое настроение. Я привела себя в порядок как солдат, в самое короткое время. Было как-то невтерпеж, хотелось быстрее начать работу. Через десять минут мы все сели резать отходы, чтобы наполнить ящики, которые мы с Толиком сделали, для того чтобы разложить все это по ним.
Все шло своим чередом. Каждый был занят своей работой. Так прошел еще один день. Вернее он не прошел, а незаметно пролетел. Работа была сделана. Все было приготовлено, чтобы заложить это в печь. И мы пошли спать, решив, что утро вечера мудренее.
На следующий день Михаил явился ко мне первым. Ему хотелось увидеть все самому. От возбуждения у него блестели глаза, как у мальчишки. Я рассмеялась, глядя на него, и сказала: