— Как так нет?
— А так как нет. Проходите в квартиру. Он провел дедушку в дом.
— Куда мне одежину повесить? — спросил дедушка.
— Никуда. Вы ненадолго.
Он вывел дедушку на балкон в кухне и снял большой бинокль с гвоздика.
— Смотрите.
Космический делегат взял бинокль и провел по панораме города, пока бинокль не уперся в доску Почета.
Волосы на голове пластмассового дедушки встали дыбом. Вместо веселого глазастого Бетономешалкина на доске висел мрачный дядя с усами, выходящими за рамки. С бородой. И фамилия у него была другая — Батономахалкин.
И работал он уже не на кефирном, а на кофейном заводе. Ничего себе!
Константин Михайлович растерялся, раскланялся и ушел.
— Ну, что? — спросил товарищ Бетономешалкин у дочки Катерины. — Правильно мы сделали, что все перерисовали? Теперь нам никто замечаний делать не станет.
— Папа, — сказала верховая девочка, — вот ты — лучший человек в городе, а по ночам по клумбам ходишь и к портретам усы подрисовываешь и бороды, и фамилии исправляешь.
— Караул! — тихо сказал Батономешалкин, нет — Бетономешалкин с кефирного, вернее с кофейного завода.
— А он сказал, что он из космоса, — продолжала дочка. — Это откуда?
— Наверное, пионерлагерь такой. Или кинотеатр. Выступать для них надо.
— Некогда нам выступать, — сказала девочка, — у нас полы не везде еще достаточно сверкают!
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Обед раздраженного космического гостя
Пластмассовый дедушка был раздражен.
— Они не доверяют, что я из космоса. Они думают, что я обманщик какой.
Он позвонил по телефону Володе Удинцеву:
— Алло, это кто? Кто разговаривает?
— Это я — Володя.
— А это я — Константин Михайлович беспокоит. С космосу. Больно поговорить есть охота.
— А вы приезжайте, — пригласил Володя.
— Лучше вы приезжайте. Мы здеся пообедаем. Поедим, то есть. Володя расспросил поподробнее — где они собираются обедать. Надел оранжевую майку и выехал в сторону центральной гостиницы.
Дедушка сидел за столиком и ждал. Никто к нему не подходил. За соседним столом сидели два толстых господина и обедали. Им все время что-то подавали. На столе у них стояли полувялые астры. У дедушки на столе ваза была пустая.
Константин Михайлович достал таблетку из папочки, проглотил и внимательно посмотрел на вазу. И постепенно в ней стали прорисовываться темные прутья. Потом зеленые листья и красные бутоны.
В вазе появились сверхсовершенные полиэтиленовые розы. Совершенно как настоящие. Не отличишь. Только лучше.
Когда картина была дорисована, к столику подошла строгая заведующая и спросила:
— Постоялец, вы откуда приехали?
— Сюда?
— Ну да, сюда. К нам в гостиницу.
— С Переславу-Залесского.
— Вам цветы не положены.
Она взяла вазу и понесла на другое место. Но чем дальше она отходила от дедушки, тем больше розы теряли цвет. И когда она поставила вазу на отдельный маленький спецстолик, розы совсем исчезли. Ваза стояла, а роз не было.
Заведующая вытаращила глаза и пошла обратно. Цветы стали появляться. Она поставила вазу на место, бросила на стол к дедушке меню и ушла, ничего не поняв, но оставшись очень раздраженной.
Вошел оранжевый Володя Удинцев. Он сел к дедушке. И оба стали ждать.
А вокруг маленького спецстолика кипела жизнь. Туда принесли салфетку, вилки, ложки. Поставили разные тарелки.
— Быстрее, быстрее! — говорила заведующая официанткам. — Сейчас он придет.
— Он сейчас придет, а мы уже здеся! — сказал Константин Михайлович.
И вот, когда очередная официантка бежала к столику с очередным подносом, одна тарелка затормозила, остановилась в воздухе и приземлилась на дедушкин столик. И каждый раз то бутылка с водой, то жареная картошка с мясом, то подливка задерживались на месте, словно спотыкались и прыгали на стол к Володе и к пластмассовому Константину Михайловичу.
«Охота узнать, — думал дедушка, — кто это придет? И что так ему служат?»
— Здесь, наверное, будет обедать какой-нибудь важный иностранец, — сказал Володя. — Посол или президент. А может быть, африканский вождь.
Но вошел небольшой очкастый Карцев. (Начальник над кадрами гостиницы, тётипашин муж.) И все еще больше забегали. Даже Володя заметил:
— Такой маленький, а все его боятся.
Все боялись Карцева, а он совершенно ясно опасался пластмассового дедушку. Он даже поклонился ему два раза издалека. И один раз на всякий случай Володе.
Тотчас же официантка бросилась к их столику.