Она нашла своего супруга в еще более худшем расположении духа, чем когда он покидал дом. Он прошел мимо, не обращая на нее внимания. Более того, мельком увиденная, столь непривычная для него улыбка на лице супруги вызвала в нем неодобрение. Правда, он сдержался от замечания ввиду того, что заметил за ее спиной сына, и поспешил направиться к нему. Отец крепко обнял Ифриса, затем взял его за плечи, не без жалости вгляделся в исхудалое от наркотиков лицо. Простояв неподвижно с полминуты, отец повел Ифриса к себе в кабинет, чтобы наедине обсудить неотложные дела, и, не глядя в сторону супруги, крикнул ей: «Чай поставь!»
В момент, когда отец стоял неподвижно, словно человек пытающийся разглядеть что-то в тумане, Ифрису на мгновение показалось, что душа родителя наполнена скорбью, и что ее причиною является он – его единственный наследник, тот, кто будет представлять и отстаивать честь рода, кто даст жизнь следующему поколению. Разглядывая отца почти в упор, сын увидел, что отцовские глаза мокрые, пожалуй, моргни отец – и слезы брызнули бы фонтаном, но этого не случилось. Несмотря на «щедрость» жизни, дающей множество поводов для слез, сын все же ни разу не видел, чтобы отец плакал. Такая необычная сентиментальность поразила Ифриса. Ему вдруг подумалось, что отец, хоть и не так сильно, как мать, но все же любит его.
XXV
Отец Ифриса был человек тяжелого характера, не признававший никакого рода нежностей, считая их за слабость. В те редкие моменты, когда на мать Ифриса находило откровение, вызванное душевной болью и пренебрежением супруга, она рассказывала сыну, что его отец не всегда был таким.
«Его работа, – говорила она, – на которую он согласился от безысходности, ибо семья пребывала в нищете и нужде, сделала его таким. В том мире, в котором он оказался, выживает только зверь, в которого он и превратился. Его жестокость необходима ему как средство выжить. Он заплатил за достаток семьи непомерную цену – свою человечность. Став зверем, он перестал понимать истинную ценность отношений между членами семьи и стал жить своими инстинктами вопреки чувствам. Так же, как дикий зверь, убивая свою жертву, не чувствует к ней сострадания, рассматривает добычу лишь как пищу для пропитания, как средство выжить в этом жестоком мире, в этой бесконечной кровавой цепочке, где один пожирает другого. И лишь более сильная особь, приноровившаяся к условиям, в которых обитает, способна выжить.
В поисках благополучия своей семьи, встав на путь подавления человека в себе, он зашел так далеко, что потерял самого себя и не заметил, как звериная жестокость стала его привычным состоянием. Представь, что если бы тигр имел сострадание, умел думать, анализировать свои деяния, сумел оценить всю жестокость своих действий, клянусь Богом, он сошел бы с ума от бесконечных дум, раскаяния, печали, преследуемый тысячами видений своих растерзанных жертв! Но оттого он и тигр, что лишен этих ненужных для него чувств и способности понимать. Именно их отсутствие делают его столь грозным хищником. Притупленность чувств позволяет превратить его жертву в пищу, а жестокость – в необходимость. Тигр таким создан, это его естественное состояние, в котором он бездумно пребывает. Он не может жить иначе, ибо вымрет в среде, которая делает его таким.
Так же и твой отец. Его поведение – это результат его среды, которая для него жизненно важна. Смею предположить, во всяком случае, хочется в это верить, что «жизненно важно» – это и есть мы с тобой. Нет-нет, я уверена, что первопричиною появления гроба с наркотиками в нашем гараже стала семья и ее благополучие, но спустя годы я спрашиваю себя: счастливы ли мы сейчас, не нуждаясь ни в чем, как были счастливы тогда, замерзая и голодая в страшной нужде? И не могу ответить… Не могу – поскольку твой отец сильно изменился. Он променял улыбку на звериный оскал, доброту сменила жестокость, сердце замерзло и стало твердым как льдина. Его любовь… О любовь! Слово, которое превратилось в мечту. Чувство, которым невозможно насытиться! Любовь, оставленная на земле Богом в противовес злу, нечисти, пороку и человеческим ненастьям. Это волшебство, которое может сыграть злую шутку, прикрыв ладонью своей твои глаза… О несомненно она была между нами, но он ею пожертвовал ради нас. Он вознес на алтарь жертвоприношения свое чувство любви и опустел внутри. Без этого чудесного чувства, он не находит нужным притворятся, даря нежность, заботу, ласку…