Зепар умело, шаг за шагом, неспешно затягивал петлю на шее Ифриса. Он мстил за все свои обиды, которые время не смогло стереть из памяти и сердца. Методично подкладывал камешки в мешок путнику, путь которого лежит через горы. По расчетам Зепара, на половине пути путнику уже должно было стать невыносимо тяжело, а еще дальше – его сердце должно было разорваться. «Тогда и только тогда, я буду отмщен», – думал про себя Зепар. Тем не менее, он прилагал неимоверные усилия, чтобы случайно не выдать бушующую внутри ненависть.
Он стал для влюбленных необходимым, незаменимым членом семьи. Они были искренне благодарны Зепару за то, что тот делал для них. Зепар сдержал обещанное слово – нашел кров. И для пущей убедительности начал помогать с едой и всем необходимым, за собственный счет. Ежедневно навещал молодое семейство. Он работал как волк, продавая товар Ифриса, при этом не забывая про себя. Ифрис, не ведающий о стоимости наркотика, был обманут – ему доставалась лишь десятая часть от продаж.
Зепар стал не только незаменимым деловым партнером и товарищем Ифриса, но и надежной опорой, так сказать, доверенным человеком Валерии. Влюбленные к нему прислушивались, советовались с ним и делали так, как он предлагал. Его манера говорить, словно колыбельная, усыпляла бдительность и вводила слушателя в загипнотизированное состояние, при котором самые очевидные заблуждения превращались в истину. Номер телефона друга семьи и вовсе воспринимался молодоженами как номер скорой помощи, ибо звонок приводил к решению проблемы, и решал эту проблему никто иной как Зепар. Но самое страшное – все его доводы казались логичными, обоснованными и подавались в таком свете, что огромные потери, реальный вред и урон, которые несли Ифрис и Валерия, казались оправданными, молодые люди искренне верили, что Зепар их не подводит.
Именно это вера сбила их с толку и окончательно погубила.
XXXIV
Дни сменялись днями. Ежедневный быт, словно вода, размыл землю, и когда в ней появились русла, для Валерии все стало обыденным и скучным. День начинался с отсутствия любимого рядом, который уходил спозаранку, при этом жалея ее; он не будил возлюбленную, чтобы она как следует отдохнула. Затем она завтракала и начинала придумывать себе занятия, которые помогут скоротать время. Временами девушка пыталась прибраться в доме, но едва начинала, как на нее находила тоска, и, бросив незаконченное дело, Валерия шла полежать. Случалось и так – когда она все же заставляла себя завершить начатое, качество работы было невысоким. Сказывалось отсутствие энтузиазма и большой объем накопившихся дел. Иногда Валерия рисовала – но и тут ее постигала та же учесть, рисунки оказывались незаконченными либо плохо выполненными. Также она пыталась читать, но не продвинулась дальше десятой страницы каждой из имевшихся книг. Читая, начинала мечтать, отвлекаться, представлять встречу с семьей, которая, восхищаясь ее самостоятельностью, принимает ее как взрослую… Валерия представляла все в деталях и видела, как никто из домашних не может скрыть слез радости, а отец и вовсе не выпускает дочь из объятий.
Но мозг не всегда рисовал картины в столь радужных красках. Бывало, что мысли приводили ее домой, а там – никого нет… Повсюду беспросветная темень. Валерия кричит, силится найти отца, мать, братьев… Кличет без устали, но лишь эхо раздается в ответ… В таких грустных думах и проходила большая часть дня Валерии. И какие бы дурные мысли не посещали голову, ее никогда не покидало внутреннее ощущение, что она – гусеница, которая непременно скоро станет бабочкой. И жизнь ее поделится на два этапа: «до» и «после». И в жизни «после» не будет места для разочарований, тягот, нужды и зла… Эта надежда навсегда поселится в ее сердце, но так и не сбудется. И гадая, что ее ждет в будущем, Валерия не переставала с нетерпением ждать Ифриса.
Она полюбила ночь, наступление которой ознаменовывалась приходом любимого. Все пережитые мучения, тяжкие думы предавались забвению рядом с ним. Время, проведенное в каждодневном ожидании, приумножало их обоюдные еще не успевшие остыть чувства, страсть и влечение друг к другу. Валерия с нетерпением ждала заветного часа. Ифрис же с нетерпением рвался с работы домой, мчался, обо всем забывая.