– Хорошо, твои слова красивы, и чем дольше я слушаю, тем больше мне хочется верить… Но я уверен, что у тебя нет доказательств, которые могут подтвердить твои слова. Я прав?
– Какие доказательства, Петр Аристархович? Ей-богу, ты шутник! Разве не знаешь, как работает машина? Стереть улики, доказательства, факты – вот как она работает! Вот мы сидим с тобой, а нас ведь здесь одновременно и нет, так ведь? Та-а-ак. В высших кругах остаются только подхалимы и шакалы, которые зубоскалят, источая ежеминутно лживые комплименты; остальные – честные, смелые, храбрые, которые не побоялись сказать правду в лицо, либо без вести пропали, либо официально стали жертвами несчастных случаев. И руки у тех, кому они мешали, чисты. А знаешь, почему?
– Почему? – недовольно спросил Петр Аристархович, в глубине души укоряя себя.
– А потому, что ты за него свои руки мараешь, и они у тебя по плечо в крови! Очнись, Петр Аристархович, взгляни со стороны – не как силовик, а как человек, с точки зрения морали, нравственности и справедливости. Прислушайся к своему сердцу. Неужели оно безмолвно, терпя тиранию, жестокость, несправедливость? Неужели оно не обливается кровью, когда видит то состояние, в котором мы находимся?! Неужели ты не видишь, что жить с каждым годом все сложнее и сложнее?! В людях растет недовольство, и каждый из-за тяжелой жизни своей, ежедневного, изнуряющего кропотливого труда, ради куска хлеба готов выплеснуть свою озлобленность из-за любой мелочи. Люди забыли про сабыр[2] и готовы убить из-за того, что давно не в силах себя сдерживать! Они потеряли доброту из-за условий жизни, которые создало им государство, твое государство. Из-за всеобщего кризиса душевности каждый сразу бросается с кулаками и криками на другого, рыча и истекая пеной, силясь вырвать сердце другого, по сути дела, ни за что! Все винят друг друга, но только не себя! Каждый мнит себя правым и не стремится разобраться, и вот эти самые люди, как липка, обдираются государством – низкими чиновниками, лицемерами, готовыми продать, предать, убить и пойти на преступление ради своего обогащения… Их прямая обязанность – служить народу и делать все, чтобы уровень жизни населения становился из года в год лучше. А на деле – растет только уровень жизни этих мразей, за счет падения уровня жизни простого люда, который действительно нуждается. И они грабят столько, чтобы хватило на жизнь в изгнании! Они продают земли нашей страны – и наши предки плачут на небесах. Позор нашего народа! Глупцы, которые стремятся насытить алчность! Они уповают на развитие инфраструктуры, которую они якобы бескорыстно развивают, возводя многоэтажные дома, обеспечивая людей жильем. Но так ли это бескорыстно? На самом деле они возводят дома с целью набить карман, ибо строительный бизнес приносит большие доходы. Если они действительно имеют благие намерения и якобы делают это для народа, тогда зачем они убивают друг друга из-за месторасположения земельных участков, на которых хотят строить? Почему возводятся только дома и не строятся школы, детские садики, больницы и так далее? Почему они не раздают это жилье даром?! Брось, Петр Аристархович, мы давно променяли землю на асфальт, деревья на многоэтажные дома, чистый воздух на выхлопные газы, доброту на черствость, свободу на кандалы нужды и необходимости, а счастье и радость – на раскаяние и отчаяние. Не говоря уже о недовольстве и неудовлетворенности внутри каждого из нас…
– Мы? Нас? Говори за себя! Некоторым не из чего было выбирать! Некоторые родились и всю жизнь прожили в гнете; их все устраивает! – прервал Петр Аристархович.
– Именно мы, Петр Аристархович, именно мы! Бездействие – это тоже выбор, и именно наше бездействие позволило им делать то, от чего страдает народ… А те, кого все устраивает, должны, в первую очередь, бороться за тех, кто недоволен. За тех, кто имеет, заслужил право на лучшую жизнь.
– Хорошо, допустим, ты прав. Но что мы можем сделать? Как бороться против дракона, когда в руках вилы и ноги босы? Когда твои жизненные соки выжаты до конца? Когда желудок сплошь покрыт незаживающими язвами, а кишечник настолько отвык от пищи, что, попади в него кусок хлеба, приходит боль! Скажи как? Мы обречены на провал и смертью накроют, словно одеялом, всех, кто восстал!