Как, черт возьми, она могла забыть Джереми?
— Лора? — сказала Хайди. — Ты в порядке?
Лора вынырнула из памяти. Они говорили об оригинальных этикетках на спине.
— Честно говоря, — сказала Лора, вставая, — я немного раздражена, что от фабрики ничего не слышно.
Зазвонил ее телефон, она проверила номер
. — Детектив, — произнесла девушка, — чем я обязана …
— Ты можешь приехать и забрать свою маму, пожалуйста? Я очень стараюсь не посадить ее в КПЗ.
Лора выскочила из офиса еще до того, как повесила трубку. Беспокойство за маму давило на нее, пока она галопом мчалась в Мидтаун — Юг, поэтому все попытки извлечь больше воспоминаний о Джереми не увенчались успехом. К тому времени, как она добралась до участка, ясность даже тех воспоминаний, которые она уже вспомнила, растворилась в калейдоскопе всего остального полузабытого детства.
***
Лора подошла к столу Кангеми, за которым сидела мама.
— Мама? Что ты сделала?
— Она вся в тебя, — сказал Кангеми. — Но в более красивой упаковке. Ты бы сейчас уже сидела перед судьей. — Он оглядел комнату, а Лора проследила за его взглядом. Но не увидела ничего, кроме кучки парней, похожих на полицейских, сгорбившихся над компьютерами и стопками бумаг.
— Мне нужно знать, у кого было это платье, — сказала мама, сжимая сумочку. — И я точно не сделала ничего противозаконного. Иначе он бы меня арестовал.
— Точно ничего незаконного? — спросила Лора. — Что это значит?
— Я расспрашивала.
— Кого?
— Прекратите так со мной разговаривать, юная леди.
Кангеми придвинул свой стул к Лоре.
Когда она начала садиться, обратила внимание, что стол какой — то маленький и на несколько сантиметров выше обычных. Заглянула под него и увидела, что там висит швейная машинка.
— Что за…?
Из остальной части комнаты донеслось сдавленной хихиканье. Девушка оглянулась на рослых парней, уткнувшихся головой в работу, но все, что смогла видеть, — это их трясущиеся от смеха плечи.
Вмешалась мама:
— Они заменилиего стол нашвейную машинку. — Она наморщила нос. — Это Зингер.
У Кангеми был более сдержанный вид.
— Мы можем покончить с этим?
— И оставили тампон в ящике, — сказала мама. — Это не вежливо! — громко сказала она, обращаясь ко всем в комнате, словно ругая непокорных детей.
— Ты специально не хочешь мне ничего рассказывать, — сказала Лора, прежде чем обратиться к Кангеми. — Расскажи, и мы уйдем.
Он прислонился к шкафу для документов, украшенному розовым бантом.
— Нам звонит швейцар из «Iroquois» и сообщает, что у них слоняется женщина, задающая вопросы арендаторам и сотрудникам. Конкретно, вопросы об оранжевом платье. Вот почему мне позвонили.
Комментарий из другого конца комнаты «Детектив — портной» вызвал хихиканье и откровенное веселье.
— Вот почему ты не смеешься над моими шутками, не так ли? — спросила Лора. — Ты окружен комиками.
— Одна женщина видела, как утром в день открытия загружался грузовик, — сказала мама.
— Белый грузовик?
— Белый с зеленой полосой. И парень, работающий у черного хода, сказал, что у них появился новый арендатор на седьмом этаже, который и переносил ящик.
— Вносил или выносил? — спросила Лора.
— Конечно, выносил.
— Ты сказала, что арендатор новый. Они могли просто перевозить его вещи.
— Это «Iroquois», дорогая. Шесть месяцев — это новый.
— Вы ведь знаете, кто спонсировал выставку платья? — спросила Лора у Кангеми.
— Это был аноним.
Полицейский с плечами, по размеру похожими на утепленную куртку Армани примерно восемьдесят третьего года, подкатил свой стул к швейной машинке — столу Кангеми и поднял обнаженную куклу Барби.
— Пришла потерпевшая, нужно принять заявление. Пропали трусики.
— Сэр, — сказала мама, — вам больше нечем заняться? Может быть, поищите диету, которая уберет жир из вашей головы?
Плечи Армани откатились назад, смеясь.
— Мама, давай попробуем не нажить себе врагов в отделении полиции, ладно?
Кангеми протянул руку.
— Давай выйдем на минутку из этого камеди — клуба.
Он провел их в помещение для ожидания, интерьер которой был украшен дешевыми лампами и искусственным деревом, отчего комната имела еще более официальный и старый вид, чем если бы в ней был просто ремонт. Он обратился к Лоре, пока мама стояла рядом, раздраженно постукивая ногой.