— Был, но Руби потеряла его.
— Я не теряла его. Ты одолжила мою сумку и потеряла его из — за …, еще раз, как его зовут?
— Помолчи.
Руби, повернула измученное лицо к девушке с пасьянсом.
— Папа дал ей номер секции, а мне код, чтобы мы хоть иногда собирались вместе, ведь мы должны дружить. Поэтому ей пришлось бросить … как его звали, опять — таки? Правильно. Никого это не волнует. А потом она потеряла номер, а мне все равно нужно быть здесь, потому что именно ей нужно свадебное платье мамы, потому что она выходит замуж за этого …
— Стоп, хватит. — Руби, перестала нравиться девушке еще во время монолога — она смотрела так, словно хотела прибить Руби, но была вынуждена слушать. — Меня не волнуют ваши личные проблемы, мисс. Можете предоставить какое — нибудь удостоверение личности?
У Лоры не было ни водительских прав, ни паспорта, они никогда ей не требовались до тех пор, пока не пришлось доказывать свое родство с отцом. Руби, швырнула паспорт на стол, а Лора потерла щеку.
— А вы, мисс? — спросила девушка у Лоры.
— Мой паспорт был в сумке с номером секции. — Лора попыталась выглядеть как можно более подавленной.
Девушка посмотрел на паспорт Руби, затем на ее лицо.
— Наша политика разрешает доступ к кодовой панели для родственников. Имя у вас совпадает. Так что я пропущу вас, но надеюсь, что вы не забыли принести код.
Руби, натянуто улыбнулась, как будто ей хотелось забрать свадебное платье так же, как достать мокрую тряпку из унитаза.
Девушка с пасьянсом сделал копию паспорта Руби, написал номер на желтом квадрате бумаги и отправил их к лифту.
Когда двери закрылись, Руби сказала:
— Почему я всегда должна быть стервой?
— Обувь подходит, а я не ношу тридцать восьмой.
— Я видела тебя на работе в таких же туфлях.
— Они мне большие.
Двери лифта открылись на четвертом. На секунду их встретила только тьма, затем над дверями со щелчком включился свет.
Руби посмотрела желтый квадратик в руках, а затем на выгравированные на латуни надписи в углу стены.
— Нам сюда, — сказала она.
В коридоре было темно. Когда она сделала шаг вперед, со щелчком загорелся еще один свет.
— Датчики движения, — сказала Лора. — Жуть.
— Ну, давай же, пошли. — Руби, схватила Лору под руку. — Я хочу вернуться и увидеть маму. — Она потянула ее вперед, и Лора последовала за ней, огни над ними щелкали и цокали, освещая ближайшие десять метром, двери с каждой стороны и окно в конце коридора. Они уже видели, что с него открывается потрясающий вид на BQE.
— Вот и все, — сказала Лора. На клавиатуре были маленькие красные и зеленые лампочки, обе мигали.
— Ты хоть знаешь, сколько цифр?
— Неа. И его рядом нет, чтобы спросить. Как всегда.
Руби, скрестила руки и оперлась на дверной косяк. Лора начала с маминого дня рождения. Потом с собственного. Потом с папиного. Отказ, отказ, отказ. День рождения Руби. Снова отказ. Она указала дату двухнедельного переворота, хотя, вероятно, он произошел после установки кода. Пусто. Она добавила годовщину мамы и папы. Мимо.
— А как насчет адреса в Адской кухне? — спросила Руби.
Лора попробовала. Ничего. Они ни к чему не шли, и ответы были прямо там, прямо за этой дверью. Просто прочная металлическая сердцевина стояла между ней и каким — то более теплым, более личным знанием ее отца.
— Боже, день рождения принцессы был прямо в этой папке, а я даже не посмотрела на нее. — Как она могла это пропустить? Как она могла не отсканировать все или не запомнить? Почему она не обратила внимания? Именно это имел в виду Джимми — все догадки ни к чему не приводят, если ты не можешь смотреть открытыми глазами.
— Что? — спросила Руби.
— Забудь. Погнали. Я не могу понять.
— Не думаю, что мы снова сможем сюда попасть.
Лора вернулась к лифту, над ней щелкали огни. Она чувствовала себя вымотанной и опустошенной, сердце тяготило неудачи. Нажала кнопку лифта с такой силой, как будто та ее хотела ударить. В глазах стояли слезы разочарования.
Руби догнала ее и обняла за плечи.
— Трудные дни, Лала.
— Заткнись, — прошептала Лора. Она полезла в сумку за салфеткой. Запах нафталиновых шариков ударил прямо в лицо, и вместо того, чтобы искать ткань, лежащую на самом дне, она потянулась за своим письмом и вырвала его из конверта.
Наверху была дата, и накануне вечером она заметила странную запись, но не придала ей значения, сосредоточившись на всем остальном.